В Божественном деле нашего спасения все было облечено в тайну, и эта тайна, сокровенная от веков и от родов в Боге, благовествованием Святого Духа была возвещена сначала на земле в Церкви Божией, а отсюда уже сделалась известной началам и властям небесным, явив собой многоразличную премудрость Божию. Ангелы и Пророки в недоумении испытывали эту тайну, — но не могли проникнуть в нее. Таким сокровенным характером запечатлено было и посвящение Марии на служение Богу, при введении Ее во храм. Она — плод пламенных молитв и долгих ожиданий, дитя некогда царственного рода — при достижении лишь трехлетнего возраста, должна была, по обету родителей, оставить кров родной и на чужих руках жить при храме, в подвигах молитвы и труда. Ни естественная привязанность родительского сердца, ни страх, внушаемый слабостью возраста и пола, ни тяжесть собственного одиночества в летах глубокой старости, — ничто не поколебало решимости Иоакима и Анны. Но что же это? Есть ли это только дар Богу от безплодных родителей за отнятие «поношения безчадства»? Благочестивая ли только твердость исполнения однажды данного и запечатленного клятвой обета, или жертва Богу, по примеру жертв праотцев? Нет. Это тайна, в которой Господь, «хотя сказати народам Свое спасение, неискусобрачную ныне от человек прият, знамение примирения и обновления».
Но то, что предопределено было в предвечном совете Божества, не могло скоро совершиться на земле, которая, в лице дщерей своих, долго еще не представляла достойного чертога для воплощения Бога, и поэтому тайна соединения человека с Богом отлагалась, в продолжение веков, до времен будущих. И вот, наконец, Бог избирает праведных Иоакима и Анну, и от них происходит та «Жена», которая достойна была принять и свято сохранить высочайшую тайну воплощения Божия! Вхождением Своим во внутреннее святилище Богоотроковица положила начало приведения к Богу всех других сынов и дщерей человеческих: «совет превечный превечного Бога во исполнение грядет, пред грядущей Ей воспитатися во Святая святых — в жилище Слова».
Храм Иерусалимский, возобновленный после плена Вавилонского Зоровавелем, а потому называемый, в отличие от Соломонова, вторым, много уступал последнему и по размерам и по великолепию. Те, кто помнил прежний храм, в этом втором не узнавали храма; по выражению прор.Аггея, он был пред ними «якоже не сущь» (Агг.2:3). И между тем слава второго храма должна была возсиять более славы первого! Как должно было совершиться это прославление, — объясняет другой Пророк: «внезапу приидет в церковь Свою Господь, Его же вы ищете, и Ангел Завета, Его же вы хощете». Но вот уже с тех пор прошло более 400 лет, — Ангел Завета не приходил, и слава храма Зоровавеля, и в начале не великая в сравнении с храмом Соломоновым, не только не возвысилась, но почти совершенно упала: здесь не было ни ковчега завета, ни пророческого «урим и туммим» (света и совершенства), знаменовавших присутствие Божие, ни священного елея помазания! Чрез кого же, каким образом и когда возсияла эта предвозвещенная Пророками слава? Чрез Господа Иисуса Христа: Господь, устрояя спасение людей Своих, избирает в «скинию» Себе чистую Деву и, таким образом, приготовляет для мира и храма спасительное обновление. «Скиния святая и пространнейшая небес, приемшая не вместимое во всей твари Слово Божие», является в мире и вмещается в храм Бога Иеговы. «Пречистый храм Спасов, многоценный чертог и Дева, священное сокровище славы Божиея, — поет Св.Церковь в праздник Входа во храм Пресвятой Богородицы — днесь вводится в дом Господень, благодать совводящи, яже в Дусе Божественном, юже воспевают ангелы Божии: Сия есть селение небесное». Так, славен был древний храм обетованием Божиим: «и будут очи Мои ту и сердце Мое во вся дни»; славен он был чудесными знамениями и пророчествами, благочестием и жертвами царей, благоговением и любовью народа… Но слава второго храма, принявшего в стены свои Господа Иисуса Христа и Пресвятую Деву, без сравнения была выше.
Храмы первый и второй имели в своей окружности, кроме собственно священных зданий, таких как «Святое» и «Святоя святых», много дворов и притворов, где были устроены разные помещения, в которых проживали лица, исполнявшие какую-либо священную службу. Там же были хранимы Богослужебные сосуды и запасы. При храме — как свидетельствуют еврейские писатели — проживали мужи и жены (вдовы и девы), проводившие воздержанную жизнь. Святой Епифаний, хорошо знавший еврейские обычаи, говорит, что евреи посвящали Богу всех первенцев мужского и женского пола, которые и воспитывались в притворах храма до зрелого возраста. Для постоянного же служения при храме, принимались так называемые «назореи», представлявшие собой нечто вроде иноков новозаветной Церкви. Это были лица, дававшие обет Богу, воздерживавшиеся от употребления вина и всяких опьяняющих напитков и не стригшие волос на голове и бороде. Обыкновенно, назорейство продолжалось известное время, было принимаемо добровольно, по разным побуждениям; но иногда, хотя весьма редко, родители давали обет назорейства за детей своих: и именно в том случае, когда они, не имея детей, желали получить их от Бога — для Богоугодной цели. Временные назореи, по прошествии срока обета, возвращались в свои семейства, принесши Богу жертвы всесожжения за грехи, благодарственную и мирную, и остригши волосы. Все эти лица могли проживать в многочисленных пристройках храма.
Преблагословенная Дева Мария, несмотря на ранний возраст, оказывала явное стремление к такому образу жизни и Сама просила родителей о скорейшем исполнении их обета. Чистейшая душа святого младенца, призванная к великой тайне Божией, желала служить Богу молитвой и трудом. и хотя возраст избранницы Божией, едва научившейся говорить, был слишком слаб для глубокого понимания предметов веры, но сердце Ее пламенело любовью к Богу — самой чистой, искренней. По выражению Св.Церкви, Богоотроковица «младенчествовала плотью, но была совершенна душою», «трилетствовала телом и многолетствовала духом». Потому св.родители Благодатной и решились, несмотря на раннее младенчество Ее, расстаться с Ней и не откладывать далее обряда посвящения.
Намерение о посвящении храму Девы Марии сделалось гласным в Иерусалиме, и все благочестивые израильтяне и израильтянки ожидали его с особым чувством благоговения. К торжеству посвящения собраны были все родные и знакомые Иоакима и Анны и множество юных дев, сверстниц Марии, долженствовавших сопровождать Ее в храм. Не разделить печаль разлуки родителей и не утешать тоскующую дочь они были созваны, а участвовать в общей радости и быть свидетелями полной готовности их к разлуке.
Кто более любит дитя, как не мать? Но Анна, вдохновенная Духом, — как свидетельствует Св.Церковь, — пречистую Приснодеву приводит с весельем в храм Божий. Шествие было торжественно: все шли, имея в руках зажженные свечи; весь сонм провожающих пел псалмы и священные песни, и хоры Ангелов, в трепетном недоумении, сливали райские гласы с земным славословием Богу.
Мог ли кто из сопутствующих Марии думать, что они окружают Ту, которой суждено быть «благословенной в женах», «ублажаемой всеми родами»?
Мог ли кто предвидеть, что эта юная Дева вскоре прославится сонмом духов безтелесных, святых и пророков, как «Честнейшая Херувим и Славнейшая без сравнения Серафим»?
В предании людей благочестивых и внимательных к путям Промысла Божия сохранились следующие подробности вхождения Пресвятой Девы во храм.1
Когда Иоаким и Анна со всеми, сопровождавшими Святую Деву, приблизились с посвящаемою Дочерью к храму, то в сретенье им вышли из храма служившие в нем священники и сам первосвященник. 
Благоговейно поставила праведная Анна свою Дочь на первую ступень храмового крыльца. При этом она — по выражению свт.Димитрия Ростовского — обратилась со следующими трогательными словами к Отроковице: «гряди, Дщерь моя, к Тому, Кто тебя даровал мне! Гряди, кивот освященный к многомилостивому Владыке! Гряди, дверь жизни, к милосердому Подателю благ! Гряди, ковчег Слова, в храм Господень! Войди в церковь Божию, радость и веселье мира!» И передавая Ее первосвященнику Захарии, она сказала ему: «прими, Захария, сень чистую; прими, священник Божий, ковчег непорочный; прими, пророк, кадильницу с невещественным углем; прими, праведник, фимиам духовный; прими Дщерь, Богом мне данную! Введи и всели Ее на гору святую, в жилище Божием, не испытывая о Ней, но ожидая, что Богу, Ее призвавшему, благоугодно будет совершить с Ней!»
Блаженный Иероним пишет, что крыльцо, на нижней ступени которого была поставлена родителями благодатная Отроковица, имело 15 высоких ступеней, по числу «степенных» псалмов; эти псалмы священники и левиты пели, входя в храм для служения, на каждой ступени по одному. Пречистая Дева, при виде селения Господня и служителей святыни Его, как бы окрыленная духом любви к Богу и укрепленная силой Его, — одна, никем не поддерживаемая, скоро и бодро взошла по всем ступеням на самый верх храмового помоста. Ангелы Божии, — говорит Георгий Никомидийский, — невидимо окружили Ее и служили Ей; и хотя они еще и не ведали тогда таинства воплощения, но как слуги Господа, по повелению Его служили Богоотроковице при ее восхождении. Такое сверхъестественное восхождение слабого младенца, который далеко оставил за собою всех старших, поразило удивлением присутствовавших.
Следуя с Пречистой Отроковицей ко храму, Захария посадил Ее на третьей ступени жертвенника. Здесь, — говорит древнее предание, — Господь Бог осенил Ее благодатью Своею, и Она возрадовалась духом.
Прозрев во вводимой таинницу великих судеб Божиих, первосвященник не остановился там, где обыкновенно стоял молящийся народ, а повел Марию далее, «за первую и вторую завесу», в глубину внутреннего святилища, во «Святая святых», куда не дозволялось входить не только никому из женского пола, но и самим священникам, и куда лишь однажды в год, в день очищения, имел право входить только один первосвященник с жертвенной кровью. «Во Святая святых святая и непорочная Святым Духом вводится» — воспевает Св.Церковь. Такое необычное, как бы нарушившее древнейшие обычаи ветхозаветной Церкви, введение Девы во Святая святых поразило недоумением всех предстоявших во храме, удивило даже и самих Ангелов, которые, «вхождение Пречистой зряще, удивишася: како Дева вниде во Святая святых».
Захария, введя Марию во Святая святых, назначил это место для постоянных молитв Ее. тогда как другим девам было строго воспрещено приближаться к святилищу, Пречистая Дева, со времени Ее введения во храм, во всякое время могла входить туда для молитвы, что сделано Захарией, несомненно, по особому внушению Божию. Святой Феофилакт говорит об этом так: «Архиерей, в то время, объятый Богом, был вне себя, и уразумел, что Отроковица эта есть вместилище Божественной благодати и более его самого достойна предстоять повсечасно лицу Божию. Вспомнив же сказанное в законе о кивоте, которому поведано находиться во Святая святых, он уразумел, что это прямо указывало на сию Отроковицу. И потому, нимало не усомнясь, осмелился, вопреки установлениям, ввести Ее в Святая святых».
Вот почему Ангелы, в недоумении и трепете прозревая в настоящем событии дело Божественного домостроительства, благоговейно удивлялись вхождению Девы во Святая святых. Святое святых в это время не имело уже ковчего завета, с его священными принадлежностями, было совершенно пусто, — и этим как бы свидетельствовало об окончании подзаконных времен. Ветхозаветные тайны сеней и гаданий стали разъясняться, открывая ряд других тайн, более высоких; и небесные служители распростирали крыла свои уже не над ковчегом Ветхого Завета, не существовавшим в храме Зоровавелевом, а над новым, живым кивотом свидания, и славословили Господа.
Праведные Иоаким и Анна, вручив Дитя свое воле Отца Небесного, по принесении благодарственных жертв, даров и всесожжений и получении благословения от священников, возвратились со своими родственниками в дом свой. Жизнь их снова потекла одинаково, хотя и не была так печальна, как прежде. Теперь не безпокоили их ни собственная скорбь о неплодии. ни посторонние укоризны за безчадие; но Дитяти — их утешения — не было с ними! Им ниспослан был Божественный дар за их страдания, дано вкусить на старости отрадного чувства родительского сердца; но предмета их радости опять не было с ними! Впрочем, праведные Богоотцы не плакали в разлуке с возлюбленною Дочерью, а радовались и славили Бога: все естественные чувства чадолюбия, всю сладость горячей любви к Ней они с безусловной готовностью и благоговейным восторгом принесли теперь в приятную жертву Тому, от Которого и получили Дитя. К тому же святые супруги могли сознавать, что лучшим выражением своей любви к Богоданному младенцу может быть лишь неприкосновенное сохранение его от всего худого и лучшее воспитание в духе закона Божия; а где полнее и успешнее можно было этого достигнуть, как не в храме Божием, куда не проникает ничто нечистое, где все дышит святостью? И когда же естественнее было начать это священное дело, как не с самых ранних лет Дитяти, когда сердце его так доступно всем прекрасным впечатлениям? Пресвятой Деве — одушевленному храму Божию — и надлежало воспитываться в храме, как воспевает Ей Св.Церковь: «в Божественном храме, яко суща Божественный храм, от младенства чист, со свещами светлыми, отдана бывши, явилася еси приятелище неприступного и Божественного света».
Пресвятая Дева, оставшись в Иерусалиме, росла среди других девиц, воспитывавшихся при храме в особых пристройках. При них были благочестивые надзирательницы, сведущие в Священном Писании и искусные в рукоделии, которые обучали Ее тому и другому. Для молитвы Она входила во Святая святых, куда не дозволено было вносить с собой работу или какую-либо постороннюю вещь. Скоро Пречистая Дева почувствовала неизъяснимую сладость молитвы, а вместе с тем полюбила и необходимое для нее уединение. При таком настроении святой Отроковицы, все относящееся к Богу (действующее на сердца других детей слабо и на короткое время) в Ее сердце производило глубокое и неизгладимое впечатление. Величие Иерусалимского храма, с его украшениями и завесами, безчисленное множество стекавшихся сюда для поклонения людей не только из Иудеи, но и из разных стран света — все это возбуждало и усиливало в Ней глубочайшее благоговение к Богу. Каждый предмет, каждое действие в храме обращали мысль Ее к Богу и заставляли сильнее и сильнее любить Его.
В распределении времени занятий Пресвятая Отроковица следовала порядку, установленному от храма, и отличалась такими прекрасными качествами души, что жизнь Ее при храме св.Отцы называют примером чистой и святой жизни. Так св.Иоанн Дамаскин замечает: «в храме Она так жила, что будучи удалена от сообщества неблагонравных мужей и жен, представляла образец жизни лучшей и чистейшей в сравнении с прочими». Бдительность в молитве, смирение, скромность, внимание и кротость к подругам — были отличительными качествами Ее. С каждым днем, казалось, Она более и более совершенствовалась. Никто не слышал от Нее какого-либо укора, никто не видел Ее во гневе. Речь Ее была приятна и давала чувствовать, что истина — одна истина — движет Ее устами. Пресвятая Отроковица — как повествует предание — проживая при храме, располагала Своим временем так: от раннего утра до третьего часа дня Она стояла на молитве; от третьего до девятого упражнялась в рукоделии или чтении книг Св.Писания; от девятого же часа опять начинала Свою молитву и продолжала ее до тех пор, пока Ангел являлся к Ней с пищей. В скором времени Пресвятая Дева совершенно обучилась чтению писаний, чем и пользовалась для возможно большего познания закона Божия. Она имела острый ум, любила учиться, часто читала Св.Писание и размышляла о нем. Ее благоразумие удивляло всех. Из рукоделий Она занималась пряжей льна и шерсти; любила вышивать шелками, особенно одежды, принадлежащие к священническому служебному облачению, и во всем этом была очень искусна.
Ангельские явления Пречистой Деве в храме подтверждаются песнопениями Св.Церкви и свидетельством св.Отцев. Чистая душа Ее так привыкла к общению с духовным миром, что впоследствии Она безбоязненно приняла от Архангела благовещение. Нельзя было бы представить, чтобы юная Дева во время благовестия не устрашилась явившегося пред Ней существа другого мира, если бы эти явления, учащенные еще со младенчества, не были Ей привычными. Св.Церковь, прославляя пребывание Богоотроковицы во храме, так описывает ангельские явления Пресвятой Деве: «По мере того, как Пречистая день ото дня возрастала, в Ней росли и дары Духа Святаго. Она пребывала с Ангелами, о чем узнал и Захария. Однажды, исправляя в святилище свое служение, увидел он кого-то, с виду странного, похожего на Ангела, подающего Ей пищу. Захария весьма удивился и думал: «что это за необыкновенное и новое видение? По видимому, Ангел говорит с Девой; безплотный приносит пищу, питающую плоть; естеством невещественный подает Деве нечто вещественное. Явление Ангелов бывает одним лишь священникам, и то весьма редко; а чтобы Ангел пришел к девице и притом столь юной, — это необыкновенно. Если бы она была замужняя и молилась о разрешении своего неплодства, как Анна, я не удивлялся бы видению: но девица об этом молиться не может. Ангел же всегда к Ней является, как я то вижу: и вот что приводит меня в великое удивление, сомнение и ужас! Что все это значит? Что приходит возвещать Ей Ангел, и какая эта, приносимая им, пища? Откуда взята и кто ее изготовил? Ибо Ангелы не заботятся о телесных нуждах наших. Конечно, были люди, которых питали они, но и тогда руки человека приготовляли пищу: Даниила питал Ангел по повелению Вышнего; но он взял Аввакума с кошницею хлеба для того, чтобы странное явление Ангела и необыкновенная пища не устрашили питаемого. Так и врач, служивший Илие, действовал по указанию Ангела, принося пищу из готового запаса. Здесь же Ангел сам приходит к Отроковице. Непостижимо для меня, почему Она удостоилась таких даров, такого служения духов безплотных. Что же это все значит? Чистотой нравов Она превосходит все бывшие роды. Итак, не над Нею ли совершатся предсказания Пророков? Не Ею ли исполнятся вековые ожидания наши? Не от Нее ли примет естество человека Тот, Который придет спасти род человеческий? Эта тайна предвозвещена уже давно, и «Слово» ищет Ту, Которая послужила бы к исполнению тайны. Не эта ли видимая мною Дева предъизбрана в орудие великой тайны Вышнего? О, сколь блажен ты, дом Израилев, прозябший такой плод! О, сколь благословен ты, корень Давидов, произрастивший ветвь, на которой расцветает цвет спасения миру! Как славна память родивших Ее и как счастлив я! Я вижу собственными глазами начало тому, что прежние Пророки видели в сени и образе». Блаженный Иероним добавляет к этому: Ангелы посещали Ее каждый день, и если бы спросили: в чем заключались эти беседы, то это было известно Богу, Пресвятой Деве, Ее неотступному хранителю — Архангелу Гавриилу и другим Ангелам, ежедневно беседовавшим с Ней.
Естественный разум Пресвятой Девы, образованный чтением Св.Писания и укрепленный размышлением и молитвой еще более был просвещаем наставленями ангельскими. Хорошо изучив священные книги, Она не раз читала пророчество Исаии: «се, Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему Еммануил», и всегда воспламенялась горячей любовью не только к ожидаемому Мессии, но и к Той Деве, Которая предназначалась быть Его матерью. Размышляя при этом о величайшем достоинстве этой блаженной Богоизбранницы и зная из пророчеств, что время пришествия Мессии уже приближается, — она полагала, что уже должна существовать на свете и эта великая Дева, и часто от глубины души и со слезами молила Господа, чтобы Он сподобил Ее лицезреть Матерь Божию.
Около этого времени благодатная Дева лишилась своих престарелых родителей, из которых сначала преставился праведный Иоаким (80 лет), а за ним вскоре почила и св.Анна. Таким образом, с потерей родителей Та, Которой суждено было сделаться впоследствии Матерью всех сирот рода человеческого, Сама испытала положение горького сиротства, и испытала его тогда, когда оно наиболее бывает тягостным, т.е. в юном возрасте, когда еще дитя растет и ищет нежного взора матери, как юное растение живительных лучей солнца. Теперь, за утратой всего наиболее дорогого, что могло привязывать Ее к земле, Она всецело предалась сердцем одному лишь Богу. Соревнуя в чистоте Своим небесным собеседникам и преисполненная серафимски-пламенной любви к Богу, Она твердо положила не допускать до Себя и мысли о какой-либо земной любви. Сиротство Ее и постоянное уединение, предохранив Ее от знакомств и взоров людских, отчасти способствовали утверждению в Ней этого святого расположения. Если представим при этом простоту, безусловное смирение пред Богом, то поймем, как еще с юного возраста Она сделалась тем, чем осталась до конца жизни, т.е. «рабой Господней». В самом деле, вся история жизни Ее свидетельствует, что при величайших радостях, какие только может вместить сердце человеческое, в ней преобладало одно чувство, что Она «раба Господня», и при величайших трудностях, какие только отягощали когда-либо Ее сердце, у Нее было одно стремление — быть покорной воле Божией. Всевидящее око Божие зрело этот великий характер, столь приличный Матери Божией. Пречистая Дева, как бы предчувствуя Свое высшее назначение, пожелала проводить Свою жизнь в чистоте ангельской и пребыть навсегда девою, а потому и дала необыкновенный в то время обет Богу — сохранить девство Свое до смерти. Она была первой из дев Иудейских, обручивших девство свое Богу и возлюбивших девство паче супружества. Самое введение Пречистой Девы во храм было уже предъизображением этого обета. «Невеста Царя-Бога! — воспевает Св.Церковь, — Ты посвящаешься ныне в храме подзаконном — соблюдаться для Него, Всечистая!» Таким образом, как ни мало известны обстоятельства первоначальной жизни Богоматери, все же в ней можно заметить три существенные черты: 1.) Она была плодом молитвы родителей, долго не имевших у себя детей; 2.) Она получила воспитание при храме; 3.) Она обрекла себя девству. Уже эти обстоятельства представляют в Ней существо более небесное, нежели земное.
Как скоро Пресвятая Дева, среди назидательных впечатлений храма, пережила время отрочества, Промысел Божий расположил обстоятельства так, что, со всей необходимой прикровенностью, осуществилось вечное предопределение о спасении человечества. Обручение Девы праведному мужу набросило покров таинственности на совершившееся дело нашего искупления. Прежде всего, как говорят св.Отцы — нужно было, чтобы дело Божественного домостроительства скрылось от исконного врага человеческого рода — диавола. Таким образом — замечает святитель Игнатий Богоносец — «утаились от князя века сего девство Марии, рождение Ею, а равно и смерть Господа». Приводя эти слова древнейшего Отца Церкви, св.Андрей Критский прибавляет: «не без причины было сокрыто тогда от народа рождение Христово от Святого Духа и Иосиф почитаем был вместо отца». Святой Иоанн Златоуст указывает еще причину обручения Пресвятой Девы. «Для чего, — спрашивает он, — Дева зачала не прежде обручения? — и отвечает: для того, чтобы дело было сокрыто от иудеев, и Дева избежала всякого подозрения от них. Если бы, — говорит св.Отец в другом месте, — иудеи услышали об этом с самого начала, то, превратно поняв свершившееся, побили бы Деву камнями… Когда они безстыдно перетолковывали и то, чему имели примеры в Ветхом Завете: чего бы ни сказали, услышав о зачатии Девою? За них было все прошедшее время, не представлявшее ничего подобного… чрезвычайно смутило бы их дело столь новое, столь необычное, которому примера они не нашли бы у предков своих». В объяснение слов св.Отца припомним, что у иудеев действительно, по закону Моисея, были побиваемы камнями девы не сохранившие девства, а также и обольщенные невесты, вместе с их обольстителями. Премудрость Божия устранила все эти затруднения: устроила Богоприличное рождество Слова от Девы и самую Деву предохранила от ненависти врагов Христовых.
Когда, по свидетельству предания, исполнилось пречистой Деве 14 лет и 11 дней пребывания Ее во храме, первосвященники объявили Ей, чтобы Она, по обычаю, имевшему силу закона, оставила храм и переселясь в дом Свой, подобно другим девам Ее возраста, вышла замуж. Но Пресвятая Дева отвечала им, что будучи от рождения посвящена родителями Богу, впоследствии сама дала Ему обет сохранить навсегда Свое девство, и что нет в мире силы, которая бы заставила Ее изменить этому обету и вступить в брачное состояние. Такое твердое и положительное объявление Девы поразило удивлением первосвященника и священников. Новость обета и небывалый поступок среди дев израильских, равно как и неприкосновенность клятвы (сохранявшей за собою силу закона: «человек аще обещает обет Господу, да сотворит») — поставили их в затруднительное положение. Они не могли ни уничтожить закона относительно обета, ни принудить Деву Марию нарушить его; а вместес тем не могли и дозволить Ей исполнить этот обет, равно как и остаться в храме, по неимению прежних примеров. Они составили между собою совет, на котором, в явном колебании, делали разные предложения и потом отменяли их: хотели не пускать ее более в храм за вторую завесу, а между тем не смели решиться и обручить Ее кому-либо, как обещавшуюся уже Богу; боялись и прогневить Бога и не знали, как приличнее устроить Ее девическую жизнь. И сколько ни думали, а все приходили к одной из двух необходимостей: или принудить Ее выйти замуж, или дозволить Ей, и по достижении совершеннолетия, оставаться при храме. Но и то, и другое, в то же время, считали за явное нарушение закона, а потому за великий грех. Недоумению их не было конца и совет не мог остановиться ни на каком определении. Священники, видя, что совет их не имеет окончательного исхода, положили испросить разрешения недоумения своим у Бога. Собравшись пред Святая святых, они усердно молили Бога о явлении им воли Его. После этой молитвы первосвященник, облекшись в св.одежду, вошел за завесу для получения ответа. Там предстал ему Ангел Господень и сказал: «Захария! собери неженатых мужей из колена Иудова, от дома Давидова, и пусть они принесут жезлы (посохи) свои. Кому Господь покажет знамение, тому отдашь Деву в соблюдение девства Ее».
Захария, объявив священникам о повелении Господа, послал глашатаев во все концы земли Израильской, для приглашения мужей в Иерусалим. Вместе с тем наступил установленный Маккавеями праздник обновления храма, на который отовсюду стекалось множество народа; в этот раз, среди других, пришли и мужи из рода Давидова. Первосвященник, собрав мужей рода Давидова к храму, взял у них жезлы и воззвав всенародно: «Господи Боже! яви мужа достойного обручиться с Девой!», внес жезлы в храм. Приняв жезлы из святилища, первосвященник увидел, что многие из них не имели на себе никакого знамения, а принадлежавший мужу праведной жизни, ожидавшему с нетерпением избавления Израилева — родственнику Пречистой Девы Марии, восьмидесятилетнему древоделю Иосифу, — расцвел, и на нем сидела голубица, которая опустилась над головой Иосифа. Тогда первосвященник, взяв жезл и подав его Иосифу, сказал: «приими к себе в соблюдение Деву». Но когда Иосиф стал было возражать, говоря, что он имеет в доме взрослых сыновей, что он уже стар, а Дева еще юная, и потому он боится сделаться посмешищем сынов Израилевых; то Захария сказал ему: «убойся Господа Бога твоего и вспомни, что сотворил Бог Дафану, Авирону и Корею: как разверзлась земля и поглотила их за сопротивление! Бойся же и ты, чтобы не случилось чего с домом твоим». Иосиф, пораженный этими словами, тотчас же изъявил готовность на принятие Марии, и потому Пречистая Дева тогда же была обручена с ним. Другие утверждают, что Она весьма опечалилась этим решением священного совета и необходимостью оставить храм, но Ей было особое откровение, чтобы Она не сомневалась идти в дом Иосифа, мужа праведного, Ее сродника и обручника, который принял Ее из рук архиерея и священников не на обычное супружество, но на соблюдение Ее чистоты, и под именем мужа сделался лишь хранителем и служителем девства и высокой святости Ее. Таким образом Промысел Божий устроил все так, что Мария, соединенная с Иосифом, казалась женою мужа, тогда как между ними не было общения брака.
Праведный Иосиф происходил от царского рода и был потомком Давида и Соломона. Мать его, имени которой история не сохранила, была в супружестве за Илией, происшедшим от Давида. По смерти Илия она вступила в брак с Иаковом, который, по существовавшему тогда закону ужичества (родства), должен был восстановить потомство брата своего, умершего бездетным. От этого брака родился Иосиф и был по естеству сын Иакова, а по закону сын Илии. Со знатностью рода Иосиф не соединял в себе земного величия и богатства своих предков, из которых многие были царями и пророками и славились земным величием. Вместо всего этого он наследовал от лучших из них сокровище добродетелей, правоты и святости, так что сам Дух Святой нарек его «праведным» и сделал обручником чистейшей Девы. Из немногих сказаний об Иосифе в Св.Писании очевидна зрелость его характера. Он был весьма тверд в стремлении к святому, решителен, благороден, искренен, скромен, чист, миролюбив, внимателен к внушениям своей совести и повелениям свыше, а потому и удостоился великой чести: ему вверено было служение тайне, которая, будучи скрытой от вечности, предназначена была прежде веков к славе верующих. По занятиям своим праведный Иосиф принадлежал к классу простых ремесленников, был древоделем, или — просто говоря — плотником, и снискивал ежедневное пропитание трудами рук своих. До восьмидесятилетнего возраста он жил как простой, но честный и добродетельный труженик, и имел в супружестве Саломию; четыре сына и две дочери произошли от этой благословенной четы.
Какова была супружеская и семейная жизнь Иосифа — об этом ничего не говорят нам ни Св.Писание, ни предание. В Евангелии — повторяем — он называется именем «праведного», а это название указывает на целый сонм добродетелей. Сведения, какие доставляет нам предание относительно прежней жизни Иосифа, заключается лишь в том, что он, по кончине жены своей Саломии, «жил много лет во вдовстве». В этом положении застигло его избрание Промысла Божия, действующего иногда в мире такими обыкновенными путями, что важности и значения их не замечают не только те, пред которыми и для которых они совершаются, но даже и те, которые в это время избираются орудиями для приведения их в действие, как это и совершил Господь в настоящем случае.
По обручении в храме праведный Иосиф недолго оставался в Иерусалиме. Он отправился с Марией в Галилею, в свой маленький Назарет.
Праведный старец ведет Пречистую Обручницу в дом свой, чтобы там оберегать Ее; ведет Ее в бедную семью свою, на обычный труд и незавидную, по-человечески говоря, долю, не зная еще, что ожидает их в будущем.
 |
[ Вверх ][ Содержание ][ Книги ][ Чтение ][ Главная ] |  |
Примечания:
* Дорогой читатель, прошу Ваших святых молитв за рр.Б.Александра и Серафиму. Спаси Господи.
1. Память о введении во храм могла сохраниться не в одном святом семействе или у современников, но распространиться и у христиан посредством св.ап.Иоанна Богослова, который из уст самой Приснодевы мог слышать повествование о важнейших обстоятельствах Ее святой жизни. Не удивительно поэтому, что по преданию известны подробности этого события.