ЕВАНГЕЛЬСКИЕ *
оглавления и предисловия

О двух генеалогиях Иисуса Христа
(Мф.1:1-17; Лк.3:23-38)

Профессор М.И.Богословский.
«Православный собеседник», 1880

В генеалогиях Господа нашего у Матфея и Луки главным образом проводится мысль о приготовлении рода челове­ческого к принятию Искупителя, что вместе указывает и на внутреннюю теснейшую связь Нового Завета с Ветхим.

Приготовление человечества к принятию Искупителя совершилось, как известно, двумя параллельными путями: в иудействе — путем положительным, чрез непосредственные Божественные откровения (Рим.9:4), а у язычников — отри­цательным, который привел их к сознанию духовной беспо­мощности человека и к исканию вышней помощи, да noнe осяжут Его и обрящут, яко не далече от единою коегождо нас суща (Деян.17:27). Применительно к этому, можно сказать напи­саны и евангельские родословия. Так, родословие у св.Мат­фея, если бы мы даже и не знали, для кого предназначалось самое Евангелие, одним уже тем, что начинается с Авраама и Давида, главнейших предков еврейского народа (Быт.22:18 и 2Цар.7:12-13), ясно показывает, что в кратком его переч­не представителей и носителей обетовании Божиих повто­ряется история избранного народа, история его приготов­ления к принятию Мессии. Этим, собственно, только и можно объяснить, почему св.Матфей в родословии Иисуса Хри­ста не выходит за пределы, как бы указанные Самим Богом, а предлагает усматривать обещанного Искупителя в священ­ном роде Авраама и Давида. «Поелику говорит иудеям, — пи­шет Златоуст, — то излишним считает начинать родословие о древнейших родов». Совсем другое мы видим в родосло­вии Евангелия от Луки. Это родословие, хотя также идет чрез Авраама и Давида, но оно восходит гораздо выше и доходит даже до родоначальника всех людей Адама. В истории чело­веческой нельзя еще указать другого подобного родословия, которое бы так точно и так далеко простиралось, как родос­ловие Иисуса Христа в Евангелии от Луки. Так как св.Лука писал свое Евангелие для христиан из язычников (то есть греков), по воззрению которых происхождение человечества покрыто непро­ницаемым мраком и у которых ходили самые нелепые басни о первобыт­ных людях, то он и предлагает в своем родословии краткое, но истинное сказание о происхождении Иисуса Христа (чудесное рождение Которого он описал выше, в гл.1 и 2), а вместе с Ним и всех людей от единого челове­ка, от единой крови (мысль апостола Павла, см.Деян.17:26), с одной сторо­ны, для того, чтобы разорять прежние, нелепые языческие басни о перво­бытных людях, а с другой, и главным образом, показать, что во Христе Иису­се, согласно обетованию, данному еще прародителям в раю (Быт.3:15), спа­сение открыто и предоставлено всему роду человеческому, а не одним толь­ко иудеям. И действительно, смотря теперь на родословное дерево Иисуса Христа, мы на самом опыте видим уже то, что апостол Павел в послании к римлянам, объяснил в утешение всех, бывших некогда язычниками: ты дивия маслина сый, говорит он там, прицепился еси в них (ветвях естественных) и причастник корене и масти маслинныя сотворился еси и проч.(11:17).

Что св.Матфей поместил родословие Иисуса Христа в начале Еванге­лия, это понятно. Народ иудейский, для которого он предназначал перво­начально свое Евангелие, был по преимуществу народом генеалогическим, то есть таким, который издавна имел и уважал родословные записи и ко­торый постоянно хвалился тем, что происходит от рода и семени Авраамова (Мф.3:9, Иоанн.8:33). Не так легко, по видимости, понять, почему св.Лука в своем Евангелии поместил родословие Иисуса Христа между Крещением и искушением Его.

Св.Лука сам указывает нам путь к решению этого вопроса в первых словах 3:23 и Той бе Иисус. Этим выражением он, во-первых, обращает осо­бенное внимание читающего на Лице Иисуса Христа, и, во-вторых, ясно дает понять, что крещение, о котором только что было говорено, есть один из самых важных моментов в жизни Иисуса Христа; с этого времени Он является уже не тем, чем казался прежде. Торжественное свидетель­ство Бога Отца: Ты еси Сын Мой возлюбленный (Лк.3:22) вывело Его как бы из-под спуда и явило миру, доселе ничего не ведавшему о Нем.

С этого времени Иисус Христос во всем Своем величии как Божествен­ный Посланник и как чаяние языков выступает на дело общественного слу­жения роду человеческому; с этого времени Он поэтому самому и стано­вится средоточным Лицом в Евангельском повествовании. Этот момент, естественно, был для евангелиста самым удобным, чтобы изложить Его родословие. Так точно поступил и писатель книги Исход, поместивший родословную Моисея при вступлении его в общественное служение в ка­честве посланника Божия и освободителя народа еврейского от рабства египетского (Исх.6:4-26). Св.Лука, только что переступив чрез порог начинающегося нового времени, как бы еще раз таким образом бросает общий взгляд на все прошедшее и вкоротке повторяет его содержание в этом документе, если можно так выразиться, который справедливо мож­но назвать сокращенной историей всего древнего человечества.

Входя дальше в рассмотрение евангельских родословий, нельзя не об­ратить внимания и на другие, более крупные, разности в них как между собою, так и с родословиями ветхозаветными — разности, которые с дав­них пор (с III века) и досель остаются предметом ученых исследований. Разности эти заключаются главным образом или в пропуске лиц, или в замене одних другими на одном и том же месте и в одно и то же время...

Остановимся сначала на примирении кажущихся противоречий в еван­гельских родословиях с ветхозаветными свидетельствами.

Как объяснить прежде всего пропуск в родословии Евангелия от Мат­фея трех царей между Иорамом и Озией?

Один из ученых VII столетия, именно сирийский епископ Георгий Ара­витянин, высказал предположение, будто в подлиннике Евангелия от Мат­фея на еврейском языке эти имена были, но что опустили их и притом совершенно случайно переводчики, которые переводили Евангелие от Мат­фея с еврейского языка на греческий. Они, по мнению упомянутого епис­копа, вследствие сходства этих имен в греческом языке, перескочили с Охозии на Озию и таким образом выпустили три имени, отчего образовалось и распространилось неправильное чтение между всеми народами. Хотя это объяснение находит себе оправдание в Ветхом Завете, но нельзя сказать, чтобы оно было верно, истинно, во-первых, потому, что подобные пропуски по ошибке глаза, как здесь, можно допустить разве от переписчика, ко­торый следит только за буквами, но никак не от переводчиков, притом таких, труд которых не уступает по своему совершенству подлиннику, так как принят был в Церкви и распространился в ней, как подлинное, самим евангелистом Матфеем написанное на этом языке Евангелие. Во-вторых потому, что в 17 ст. евангелист сам ясно говорит, что в его родословии, как от Авраама до Давида, так и от Давида до плена Вавилонского, где сделан пропуск, так еще и далее от плена Вавилонского до Христа, везде по 14 ро­дов. Если же имена трех опущенных царей прибавить к имеющимся, то во втором отделе его родословия получится вместо четырнадцати семнадцать, что, очевидно, будет противоречить показанию самого евангелиста.

Существует, напротив, другое, более правдоподобное объяснение, по которому св.Матфей опускает имена трех царей за то, что они принадле­жали к роду Ахава, по матери Охозии царя, — к такому роду, на который дважды произнесено было Богом проклятие (3Цар.21:21; 4Цар.9:7). Объяснение это может быть признано вполне удовлетворительным, тем более, что ниже (1:17) сам евангелист дает понять, что при исчислении родов он имел в виду численную соразмерность (симметрию) и что, следовательно, мог некоторые лица намеренно опустить из родословия Спа­сителя. Если бы мы, впрочем, и не могли указать никакого побуждения для подобного пропуска в родословной Спасителя, то и тут историческая достоверность остается выше всякого сомнения, так как каждый иудей мог знать, что Озия, хотя и не сын Иорама, но происходит от него по прямой линии и необходимо заставляет предполагать собою и отца, и деда, и пра­деда, то есть Амасию, Иоаса, Охозию. А выражение «родил» также могло быть употреблено, когда говорилось о деде и прадеде в отношении ко вну­кам и правнукам, как и слово отец прилагается к деду (Быт.28:13), праде­ду (Числ.18:1-2) и даже прапрадеду (3Цар.15:11,24).

Затем более важным и трудным представляется кажущееся противоре­чие евангельских родословий с писателем 1 кн. Паралипоменон касатель­но Салафииля.

По Матфею и Луке, Зоровавель — сын Салафииля, а по кн. Паралипоме­нон (1Пар.3:18-19), он признается сыном Фадаии, брата Салафиилева, и, следовательно, был не сыном, а племянником последнего. Но Зоровавель называется сыном Салафииля не у Матфея и Луки только, но и во многих других местах Ветхого Завета (1Ездр.3:2; 5:2; Неем.12:2; 2Ездр.5:5; Агг.1:1; 2:3). Вероятно, Зоровавель был сыном Салафииля или по закону ужичества, или по усыновлению; в том и другом случае одно и то же лицо мог­ло получить двоякое происхождение (Втор.25:5-6; Числ.36:8-9; 32:41).

Что касается, в-третьих, того, что св.Матфей называет сыном Зорова­веля Авиуда (1:13), а св.Лука — Рисая (3:27), которых, по-видимому, не зна­ет священный историк Ветхого Завета (1Пар.), то в этом случае являются нам на помощь свидетельства других писателей Ветхого Завета, которые указывают путь к соглашению св.Матфея и Луки со священным истори­ком Ветхого Завета. Из них ясно, что или писатель 1 кн. Паралипоменон назвал не всех сынов Зоровавеля, или что некоторые из них, а быть мо­жет, и все носили по два имени.

При дальнейшем исчислении потомков Зоровавеля Матфей и Лука ве­дут родословие Иисуса Христа по двум родовым линиям Авиуда и Рисая, которые опустил писатель 1 кн. Паралипоменон, но которые, несомненно хранились как в памяти, так и в фамильных записях потомков Давида, из которых и заимствовали их евангелисты.

Разногласие в самых родословиях простирается от Давида до Салафи­иля, у Матфея (1:6-12) чрез 16 поколений, а у Луки (3:27-36) — чрез 20. В Салафииле и Зоровавеле евангелисты сходятся (Мф.1:12; Лк.3:27), но потом опять расходятся в разные стороны до Иосифа, мнимого отца Иису­са Христа (Мф.1:18; Лк.3:23).

Известны три главных мнения или три гипотезы для примирения ка­жущихся здесь противоречий. Первая, самая древняя, которая объясняет все разногласия так назы­ваемым законом ужичества (Втор.25:5-6), известна была уже Юлию Аф­риканскому (писателю III века), который и воспользовался ею в данном случае. Вот подлинные слова Юлия, взятые Евсевием из письма его к Ари­стиду: «Имена родов у Израиля, — говорит он, — исчислялись или по при­роде, или по закону, — когда во имя брата, умершего бездетным, другой брат рождал от жены его детей. Поелику же из лиц в родословии Иисуса Христа, некоторые подлинно преемствовали отцам как сыновья, а другие, родившись от одних отцов, прозвались по иным, то в Евангелиях упоми­нается о тех и других, — и о родившихся от своего отца и как будто родив­шихся (от своего отца). Роды, происшедшие от Соломона и Нафана, так переплелись между собою чрез старанье обессмертить бездетных чрез вторые браки и чрез восстановление семени, что одни и те же лица спра­ведливо могли считаться детьми разных отцов, то мнимых, то подлинных».

Основываясь на этом предположении, легко, действительно, объяс­нить, почему, например, Салафииль считается у Матфея сыном Иехонии, а у Луки сыном Нирия? Когда Иехония умер бездетным (4Цар.24:7 и Иерем.20:30), то жена его, говорят, по закону ужичества сделалась женою потомка Давидова чрез Нафана, именно Нирия, и родила от него сына Салафииля, который по природе был сыном Нирия, а по закону сыном Иехонии.

Наглядное объяснение:

Этот способ соглашения разностей в родословиях евангельских Юлий Африканский выдает не за свою догадку или чье-либо предположение, но за свидетельство самих сродников Спасителя по плоти. А так как этот способ основан на законе, следовательно, взят из живой действительности (примеров много в Ветхом Завете) и отличается простотою и нагляднос­тью, то его держались, по замечанию Калмета, почти все древние толков­ники. При всем этом нельзя, однако, не заметить, что сам Юлий Африкан­ский не считал приведенного им способа примирения неоспоримым во всех отношениях. «Так ли оно было или иначе, — говорит в заключение Юлий, — но достоверно, что нелегко было бы приискать объяснение родословных более удовлетворительное, нежели то, какое они мне сообщили».

Другой способ примирения (не так древний сравнительно с предыду­щим) основывается на другом законе — законе о наследстве (Числ.36:8-9; 1Пар.2:21-22; Неем.7:63), по которому взявший за себя дочь умершего отца вписывался в потомство последнего и считался сыном его. Так пола­гают, что Салафииль, сын Нирия, женившись на дочери Иехонии, кото­рая получила землю и наследство, должен был вписаться в потомство пос­леднего, а потому и считался по природе сыном Нирия, а по закону о на­следстве сыном Иехонии. Гипотеза эта, по справедливому замечанию Ольсгаузена, идет не столько к разрешению трудностей в родословиях еван­гельских, сколько к объяснение факта путешествия Пресвятой Девы в Вифлеем (Лк.2:4).

В последнее время распространилось и сделалось едва ли не общепри­нятым еще одно объяснение, которое, как увидим, отличается от преды­дущих и большею легкостью, и большею основательностью. Новейшие толковники разногласие между евангелистами объясняют тем, что Мат­фей изложил родословие Иосифа, а Лука — Марии, или, вернее, отца ее Илия. Если в самом деле так, то понятно само собою, что для различных лиц — Иосифа и Марии или отца ее Илия — необходимы должны быть и различные родословия. Какое же основание для этого предположения? Основание находится в самом тексте евангельском. Евангелист Лука вы­ражается: и был (Иисус), как думают, Сын Иосифов, — ην... ων, ως ένομίζετο, Υιός Ιωσήφ, — если Лука, говорят, сказал, что Иосиф не истинный, а мни­мый отец Иисуса, то по этому уже самому он должен был составить ро­дословие не Иосифа, а Марии, Матери Христа, отцом которой был Илий, иначе Иоаким, как он называется по древнему церковному преданию. Но сила доказательства заключается не в том, однако, что Иосиф называет­ся в Евангелии от Луки мнимым отцом Иисуса, таким он собственно представляется и у евангелиста Матфея в 1:18-20, а в том, главным образом, что в словах: как думают, Сын Иосифов, пред именем Иосиф в подлиннике не достает члена του. Между тем член этот стоит пред всеми прочими именами, находящимися в генеалогии. Стоит он также пред каждым име­нем и в родословии Евангелия от Матфея. Только в двух манускриптах — Италийском и под буквою G известном — находится член του и пред именем Иосиф; но весьма легко объяснить эту вставку в упомянутых мануск­риптах подражанием следующим выражениям родословия, — это с одной стороны; а с другой, было бы непонятно опущение члена во всех прочих древних памятниках, если бы он стоял первоначально в тексте. Вслед­ствие отсутствия члена имя Иосиф получает совсем иной смысл, чем ка­кой имеют все другие имена, и само собою, так сказать, выпадает из ро­дословия. На основании этого можно смело заключить, что 1) сам Лука не считал имени Иосифа необходимым членом родословия; 2) что генеа­логия его начинается не с Иосифа, а с Илия. Но если Иосиф не есть необходимый член родословия и если генеалогия Луки начинается с Илия, то требуется решить еще один весьма важный вопрос: от чего зависит сло­во Илиев — του Ήλί, — не зависит ли оно от непосредственно предыдуще­го имени Иосиф? Судя по аналогии со всеми другими именами, стоящими в родительном падеже, из которых каждое последующее несомненно за­висит от предыдущего, можно заключить и так; только тогда придется признать Илия отцом Иосифа, а признавши Илия отцом Иосифа, мы дол­жны будем принять и объяснение, предлагаемое Юлием Африканским, то есть, что Лука, как и Матфей, излагает генеалогию Иисуса Христа чрез родовую линию Иосифа. Но это объяснение, как мы видели, не согласимо с отсутствием члена пред именем Иосиф. Если бы и св.Лука начинал родословие с Иосифа, то имя это он непременно должен был бы отли­чить, отметить определительным членом του. Не зависит ли имя Илиев — του Ήλί, от слова сын — Υίός? При общепринятом чтении, где слова сын Иосифов составляют как бы одно выражение, это трудно допустить. В са­мом деле, как можно слово сын мыслить себе отдельно от слова Иосиф, с которым оно так тесно соединено? При этом чтении ничего не остается другого, как принять такое понимание этого выражения: и был, как пола­гают, Сын Иосифов, но произошел от Илия; только сый — ην — не может иметь здесь в одно и то же время двух значений: он был именно сын, и: он произо­шел, именно от Илия. Совершенно будет другое, если мы примем Алек­сандрийское чтение, которому можно отдать на этот раз предпочтение. Здесь слово сын — υίός — стоит непосредственно после ων — сый и отделе­но от имени Иосиф вводным предложением ως ένομίζετο как полагают. Точный смысл настоящего стиха по этому чтению будет такой: и был сын, как полагают, Иосифов, на самом же деле Илиев — του Ήλί. Вот почему св.Лука имя Илия как первое звено в генеалогической цепи и отмечает чле­ном. Таким образом, более точное исследование текста снова приводит к тому заключению, что св.Лука излагает родословие Иисуса Христа по родовой линии Илия, отца Пресвятой Девы Марии. Здесь, по-видимому, одно еще остается непонятным: почему евангелист не называет Пресвя­той Девы по имени, а переходит прямо от Иисуса Христа к Его деду? Но ответить на это не трудно. У древних было не в обычае, считалось даже неприличным вводить мать как члена в генеалогию. У греков сын извес­тен был по отцу, а не по матери; также и у иудеев, у которых даже состави­лась такая поговорка: genus matris non vocatur genus (род матери не назы­вают родом). Поэтому обычай называть внука сыном деда своего считал­ся самым естественным и вполне историческим. Примеров на это мы имеем много в Ветхом Завете. И если прежде этот обычай находил себе применение, то в настоящем случае уклониться от него значило бы сде­лать исключение. Первые главы Евангелия не оставляют места никакому сомнению в этом отношении. Замечательно, что и Талмуд называет Ма­рию, мать Иисуса Христа, дочерью Илия. Если иудейские ученые заим­ствовали этот взгляд из текста Евангелия от Луки, что еще требуется до­казать, то значит, они понимали его так, как мы; если же из предания, то показание Луки, как совершенно согласное с ним, подтверждает подлин­ность того источника, которым он пользовался.

Таким образом, повторяем еще раз, предположение, что евангелист Лука исчисляет предков Девы Марии или отца Ее Илия, не только не зак­лючает в себе никаких несообразностей, а напротив, находит подтверж­дение и в тексте, и в предании, почему и может быть принято как самое достоверное. При этом предположении, что особенно важно для нас, ока­зывается несомненным происхождение Иисуса Христа от Давида, как по мнимому отцу, так и по Матери. То обстоятельство, что Дева Мария была родственницей Елисаветы, жены Захария, происходивших от первосвященнического рода Ааронова, следовательно, колена Левиина, а не Иуди­на, блаженный Августин объясняет тем, что, вероятно, кто-нибудь из пред­ков Пресвятой Марии, из колена Иудина, вступил в родство с семейством колена Левиина. Да по обычаям иудейской церкви Пресвятая Дева и не могла быть обручена Иосифу, если бы не происходила из одного и того же с ним рода и племени, а равно и усыновление Иосифом рожденного Мариею Сына было бы невозможно...

Подлинность евангельских родословий показывается, во-первых, многочис­ленными списками родословных, хранившимися у иудеев со всею тщатель­ностью в общественных архивах и в частных домах до самого разрушения Иерусалима; во-вторых, ясными указаниями христианских и других писателей древности на евангельские родословия, как на подлинные памятни­ки, а отнюдь не вымышленные.

1) Обычай вести родословные и хранить их со всею тщательностью был не у одних иудеев, но и у других восточных народов; у иудеев только этот обычай был гораздо сильнее; кто знаком с историей этого народа, тот знает, какую важность придавали они своим родословным записям; последние стояли у них в самой тесной связи с их внутренним образом жизни как гражданской, так и церковной (Лев.25:9 и далее). Мысль, что Мессия должен произойти только от них, как избранного народа, и при­том от известного племени, побуждала их постоянно обращаться к сво­им родословным и поверять их. Так, по выходе из Египта у них тотчас же происходит перепись родов; по переселении в Вавилон и из Вавилона прежде всего делается то же. Кто не мог бы доказать когда-либо родства своего в известном племени, тот лишался прав племени. Значительные части Библии, например, книги Чисел, Царств, Паралипоменон, Ездры, даже целые книги, например, книга Руфи, состоят из таких перечисле­ний. С какою заботливостью иудеи старались исправить свои родослов­ные после плена, ясно можно видеть из 1кн.Ездры 2:62 и Неем.7:64-65. Еще один факт. Когда Август накануне, так сказать, рождения Спасителя повелел сделать перепись по всей земле (Лк.2:4 и далее) и когда все по­шли записываться, каждый в свой город, то пошел и Иосиф с Марией в отечественный свой город Вифлеем, неся с собою свои древние записи, без чего их, ни того, ни другую, не записали бы в славном роде Давида. Не обличают ли эти факты противников евангельских родословий в со­вершенном незнании общественного быта иудеев в ту эпоху, когда родос­ловные Иисуса записаны были евангелистами? Кажется, так. Но они ста­раются оправдать свое мнение сказанием Юлия Африканского об Иро­де, который, будучи сам незнатного рода, из зависти к семействам знаме­нитых родов велел истребить все хранившиеся в архивах родословные записи иудеев. Между тем сам Юлий непосредственно после этого известия о распоряжении Ирода замечает, что, несмотря на такое повеление со стороны Ирода, некоторые роды, и в том числе сродники Спасителя по плоти, «деспосины», как их тогда называли, сохранили свои родослов­ные записи. С другой стороны, Иосиф Флавий, писатель очень близкий ко времени, о котором говорит Юлий Африканский, и более знакомый с бытом иудейского народа, не только не упоминает об истреблении ро­дословных, но и прямо свидетельствует о существовании их в его время. Правда, что во времена Юлия Африканского были многие иудейские фамилии без полных родословных записей; но это уже было следствием разрушения Иудейского царства и рассеяния иудеев, а не следствием ис­требления записей при Ироде. Известно, что иудеи позднейшего време­ни имели обыкновение во всех своих бедствиях и несчастиях обвинять Ирода. Известно также, что иудейские раввины в первые века, стараясь заподозрить достоверность евангельских сказаний, придумывали для это­го небывалые факты, указывали, между прочим, на родословия у еванге­листов и говорили, что они не могли быть составлены согласно с истори­ческими показаниями, потому что записи родословные истреблены Иро­дом. Юлий Африканский мог или по ошибке разделять убеждения современных ему иудеев касательно истребления родословных записей, или он мог передать только их мнение.

2) Другим ручательством за то, что евангельские родословия отнюдь не вымышленные, а подлинные памятники, служат, как мы сказали выше, яс­ные указания на них христианских писателей древности, а также и других.

Из христианских писателей Православной Церкви сошлемся на мужей апостольских: св.Игнатия Богоносца и св.Иустина мученика...

Но не только у православных, есть указание на родословие Иисуса Хри­ста и у еретиков. Так, имели его, по словам св.Епифания, еретики Керинф и Карпократ; кроме них имели еще Клеобул, Клавдий, Демас и Гермоген, которые, как известно, не были последователями Керинфа и Карпократа. Наконец, можно сослаться на язычника Цельса, который также знал, что Иисус Христос происходил из царского иудейского рода, и знаком был даже с Его генеалогией...

Познакомившись вообще с родословиями Иисуса Христа в Евангелиях от Матфея и от Луки, остановимся теперь и на некоторых частностях в них.

Начнем с родословия Евангелия от Матфея. Родословие это распада­ется на три отдела: с Авраама до Давида (1:2-6); с Давида до плена Вави­лонского (1:7-11) и с плена Вавилонского до Христа (1:12-16); первый стих служит вступлением, а последний — заключением.

Ст.1. Книга родства Иисуса Христа, Сына Давидова, Сына Авраамля.

Первое выражение Книга родства Иисуса Христа — βίβλος γενέσεως Ίησοΰ Χρίστου, — по мнению некоторых, служит как бы общим заглавием, в кото­ром указывается главный предмет и главное содержание всего Евангелия, и это не неосновательно; потому что всё, что повествует евангелист об Иисусе Христе, заключается в родословии как в корне или начале. «Всего изумительнее, выше всякой надежды, — говорит Златоуст, — что Бог стал человеком. А когда сие совершилось, все, что затем ни последовало, и по­нятно, и естественно». Прямее и лучше, однако, разуметь под этим выра­жением сказание, запись о происхождении Иисуса Христа по плоти или Его генеалогию, подобно тому, как в 4ст. 2гл. книги Бытия выражение сия книга бытия небесе и земли означает описание происхождения неба и земли. В значении перечня или записи употреблено это выражение пред исчислением родов от Адама в 5гл. 1ст.кн. Бытия: сия книга бытия человеча — βίβλος γενέσεως ανθρώπων. Слово βίβλος — книга — употреблено в значе­нии записи или перечня у св.ап.Павла (Флп.4:3), а γένεσις в значении рода или происхождения — в книге Исход (6:24 и Числ.1:18).

Имя Иисус есть личное имя, по-еврейски Иешуа, — значит Бог Спаси­тель или просто Спаситель, имя довольно обыкновенное у иудеев. Здесь в приложении ко Христу оно имеет особенное значение, выражает поня­тие совершенного Им дела спасения рода человеческого (см.Мф.1:21).Нарицательное имя Христос есть собственно греческое и значит помазан­ный, — то же, что еврейское Машиах — Мессия, почему Иисус и называет­ся то Христом, то Мессией, что все равно. «В имени Христа, — по словам св.Иринея, — подразумевается Помазавший и Помазанный, и самое пома­зание, которым Он помазан. Помазал Отец, помазан же Сын посредством Духа, Который есть помазание, как чрез Исайю говорит Слово: Дух Госпо­день на Мне, потому что Он помазал Меня (Ис.61:1), обозначая и помазующего Отца, и помазанного Сына, и помазание, которое есть Дух».

Сына Давидова, Сына Авраамля. Происхождение Иисуса Христа от Да­вида и Авраама было первым и самым важным в глазах каждого иудея кри­терием Его мессианского достоинства; при множестве самых поразитель­ных доказательств мессианского достоинства Иисуса Христа во время Его земной жизни, каковы были Его чудеса и Божественное, невольно приво­дившее каждого в изумление, Его учение, одного сомнения в происхожде­нии Спасителя от Давида достаточно было для того, чтобы на место уже начинавшейся веры в Иисуса как Мессию стало полное неверие (Ин.7:41-42,52). Всякий иудей, как скоро была речь о мессианском достоинстве Иисуса, прежде всего спрашивал: от кого Он происходит? Апостолы в сво­их устных речах и Писаниях для возбуждения веры в Иисуса как Мессию часто указывали преимущественно на Его происхождение от Давида (Деян.2:22-30; Рим.1:3; 2Тим.2:8; Откр.22:16). И ев.Матфей, если имел целью, как утверждает вся христианская древность, доказать иудеям в своем Еван­гелии мессианское достоинство Иисуса, мог начать его не иначе как сло­вами: «Иисус — Мессия, Сын Давидов, Сын Авраамов». Сыном Давида и Авраама евангелист называет Иисуса Христа в смысле общем, то есть в смысле потомка, каковым Иисус Христос и был, согласно обетованию Бо­жию (Быт.12:1 и след.; 22:18; Гал.3:17; 2Цар.7:12; 1Пар.17:11; Пс.88:4; 131:11; Ис.11:1 и др.). Назвал Иисуса Христа прежде Сыном Давида, веро­ятно, потому, что обетование последнему было новее, относилось не ко всей нации иудейской, как это было в обетовании Аврааму, и не к одному из двенадцати колен, как это было в обетовании Иуде, но частнее, — отно­силось к дому Давида, имя которого было Ему усвоено (Иер.30:9; Иез.34:24; 37:24). Таким образом, евангелист, назвав Иисуса Христа прежде всего Сыном Давида, хотел этим показать иудеям, что он говорит о том именно Христе, Которого они ожидали, как Сына Давида и Наследника обещан­ного славного Царства. После этого краткого вступления следует самое родословие.

Первый отдел (1:2-6): Авраам роди Исаака. Исаак же роди Иакова. Иаков же роди Иуду и братию его. Иуда же роди Фареса и Зару от Фамари. Фарес же роди Эсрома. Эсром же роди Арама. Арам же роди Аминадава. Аминадав же роди Наассона. Наассон же роди Салмона. Салмон же роди Вооза от Рахавы. Вооз же роди Овида от Руфи. Овид же роди Иессея. Иессей же роди Давида царя. Давид же царь роди Соломона от Уриины.

Почему св.Матфей упомянул в родословии только о братьях Иуды и ничего не сказал ни об Измаиле, брате Исаака, ни об Исаве, брате Иакова?

«Так поступил евангелист, — по замечанию Златоуста, — не без осно­вательной причины. Он хотел чрез это показать, что Измаил и Исав с происшедшими от них народами: измаильтянами, сарацинами, арабами и другими — ничего не имели общего с народом иудейским и что Хрис­тос от них не произошел»; тогда как дети Иакова — Иуда и братья его — были родоначальниками двенадцати колен народа израильского, кото­рые и составляли избранное Богом семя Авраамово. Что евангелист по­именовал из детей Иакова Иуду, так это потому, что в имени Иуды обни­маются все потомки Иакова и он является (Быт.49:3-8) как бы главой их. А в родословие только и входят главы родов, от которых имел про­изойти Мессия.

Какой смысл, какое значение имеют женские лица, введенные св.Мат­феем в родословие Иисуса Христа: Фамарь (1:3), Рахав, Руфь (1:5) и жена Урия (1:6)? Но прежде, что это были за женщины? Фамарь была невест­кою Иуды. Библия передает о ней следующее. После смерти двух своих мужей, сыновей Иуды, она осталась бездетной и, по предложению свек­ра, должна была удалиться в дом отца своего и жить там до совершенноле­тия третьего сына Иуды Силома, которого отец обещал женить на ней же. Между тем умерла жена Иуды. После этого случилось, что Иуда вышел по­смотреть в поле, как стригли его овец.

Когда сказали об этом Фамари, она сбросила с себя траурную одежду, нарядилась и вышла встретить своего свекра. Она знала, что Силом был уже большой, а между тем не была еще, согласно обещанию, его женою. Иуда, увидев Фамарь и не узнав ее, прельстился ею, плодом чего были два сына — близнецы — Фарес и Зара (Быт.гл.38). Назвал евангелист того и другого, как думают, потому, что Фарес и Зара послужили прообразом двух народов, вошедших в Царство Христово — иудейского и языческого.

Рахав была женою Салмона, сына Наассона, от которой родился Вооз. Большая часть толковников признают ее за одно лицо с Раав, иерихонс­кой блудницей, о которой говорится в книге Иисуса Навина (2:1; ср.Евр.11:31), но некоторые сомневаются, и больше по хронологическим сооб­ражениям, которые будто бы не позволяют отождествить Рахав с Раав. Известие о ней почерпнуто, вероятно, из фамильных записей дома Дави­дова. Ее высокое положение между иудеями засвидетельствовано в апос­тольских Писаниях (Иак.2:25 и Евр.11:31).

Руфь — мать Овида — была по происхождению моавитянка, язычница, и случайно сделалась женою Вооза по закону ужичества. Четвертое лицо женского пола, введенное в родословие, была неза­конная жена Давида, Вирсавия, отнятая им у Урия.

Вводя таких женщин в родословие Иисуса Христа, евангелист хотел этим показать, что Иисус Христос Свое достоинство получает не от Сво­их предков, что Его посланничество основывается не на человеческих заслугах, а на благости и милосердии Божием, что обетования Божии не разрушены грехами людей, что Христос явился на земле не для спасения одного только избранного народа, но для спасения всего рода челове­ческого, для спасения всех, кто бы какого рода, звания, достоинства и пола ни был, как учит апостол: несть иудей, ни еллин: несть раб, ни свободь: несть мужеский пол, ни женский: еси бо вы едино есте о Христе Иисусе (Гал.3:28). Такой смысл и такое значение имеют женские лица, введенные еван­гелистом в родословие Иисуса Христа, хотя и вопреки обычаю восточ­ных писателей...

Второй отдел начинается с Соломона, сына Давидова (7-11): Соломон же роди Ровоама. Ровоам же роди Авию. Авия же роди Асу. Аса же роди Иосафата. Иосафат же роди Иорама. Иорам же роди Озию. Озия же роди Иоафама. Иоафам же роди Ахаза. Ахаз же роди Езекию. Езекия же роди Манассию. Манассия же роди Амона. Амон же роди Иосию. Иосия же роди Иоакима и братию его. Иоаким же роди Иехонию в переселение Вавилонское.

Во втором отделе главным образом обращают на себя внимание два пропуска. Это, во-первых, пропуск трех царей — Охозии, Иоаса и Ама­сии, между Иоарамом и Озией, но на этом пропуске мы останавливались уже выше, другой пропуск касается имени Иоакима, сына Иосии, и отца Иехонии. Имени этого действительно недостает в нашем славянском пе­реводе, недостает его и во всех печатных изданиях подлинного текста, равно как во многих рукописях так называемой западной рецензии, Ва­тиканского, Ефрема Сирина и других; но зато это имя сохранилось во многих рукописях восточной рецензии, отличающихся большею исправ­ностью, сравнительно с западными рукописями. Поэтому издавна с осно­вательностью замечают, что опущение имени Иоакима во многих древ­них кодексах произошло, по всей вероятности, от переписчика, обману­того сходством имени Иоакима и Иехонии, и подлинным текстом еван­гелиста Матфея справедливо считают следующее чтение, принятое уже отчасти в нашем русском переводе: Иосия родил Иоакима и братьев его... Не только в русском переводе, как мы сейчас заметили, но и в нашей сла­вянской Библии такое именно приведено чтение под строкой с поясне­нием, что так читается это место в некоторых греческих списках Еванге­лия от Матфея. Чтение это несомненно подлинное, иначе от Давида до Вавилонского плена не было бы четырнадцати родов, как это заметил уже блж.Иероним. Вопрос, таким образом, о так называемом недочете родов в евангельском родословии второго отдела оказывается теперь со­вершенно излишним, хотя прежде много труда и времени тратили для решения его.

Иоаким же роди Иехонию в переселение Вавилонское, то есть, при наступле­нии, или пред переселением (около 588г. до Рождества Христова; 2Пар.гл.36), потому что самый факт переселения совершился после, именно в третий месяц царствования Иехонии (4Цар.24:12). Переселение называ­ется Вавилонским по имени главного в царстве города Вавилона, который стоял на реке Евфрат, впадающей в Персидский залив; ныне расследуют развалины этого великолепного и богатого некогда города.

Ст.12-16. По переселении же Вавилонстем, Иехония роди Салафииля. Салафииль же роди Зоровавеля. Зоровавель же роди Авиуда. Авиуд же роди Елиакима. Елиаким же роди Азора. Азор же роди Садока. Садок же роди Ахима. Ахим же роди Елиуда. Елиуд же роди Елеазара. Елеазар же роди Матфана. Матфан же роди Иакова. Иаков же роди Иосифа, мужа Мариина, из Нея же родися Иисус, глаголемый Христос.

В этом последнем отделе некоторые останавливаются на мнимой ошиб­ке, вкравшейся будто бы в 16 ст. Говорят, что имя Иосифа внесено в тексте по ошибке переписчика, который вместо Ίωακίμ — Иоаким — прочитал Ιωσήφ Иосиф, а потом, зная, что Иосиф был не отцом, а нареченным му­жем Пресвятой Девы Марии, заменил слово «отец» словом «муж» (и эти слова на греческом языке очень сходны по буквам: (πατήρ — άνήρ). Пра­вильное поэтому чтение 16 ст. Евангелия от Матфея, по мнению таких толковников, должно быть следующее: Иаков же роди Иоакима, отца Мариина. Предположение это ни на чем не основывается и есть ни больше ни меньше как догадка, придуманная с целью оправдать мнение, что Мат­фей излагает родословие предков Девы Марии. Но это совершенно неве­роятно. Напротив, так как св.Матфей писал свое Евангелие преимуще­ственно для христиан из иудеев, неверие которых в Иисуса Христа как Мессию он имел в виду, то уже по этому самому он не имел ни побуждения, ни возможности отступить от общего иудейского обычая — считать роды только по мужской линии, уже по этому одному, повторяем, он должен был ввести в свое родословие Иосифа, на которого иудеи смотрели как на естественного отца Иисуса Христа (Мф.13:55; Лк.4:22; Ин.6:42). Что Иосиф называется здесь мужем Марии, объясняется, с одной стороны, тем, что у иудеев жених и невеста тотчас после обручения назывались му­жем и женой (ср.Быт.29:21; Втор.22:23-24), а с другой стороны, и тем, что Иосиф, по повелению Ангела, принял Пресвятую Деву в дом свой как жену свою (1:20). В Талмуде и у древних отцов Церкви Иосиф, мнимый отец Иисуса, носит еще другое имя Панфира — Πάνθηρα, а Иисус называет­ся сыном Πάνθηρα или Пантера. Но как и почему, неизвестно. Замечательно, наконец, в этом стихе самое выражение евангелиста о рождении Иисуса Христа. Он не сказал так, как говорил выше о рожде­нии предков Его по человечеству: Авраам роди Исаака, Исаак — Иакова, Иаков — Иуду и проч., не сказал: Иаков же роди Иосифа, Иосиф же Хрис­та; но: Иаков же роди Иосифа, мужа Мариина, из Неяже родися Иисус, глаголе­мый Христос. Иосиф не был отцом Иисуса по плоти, но был только обру­чен с Пресвятой Девой Марией. Потому евангелист и относит рождение Иисуса только к Марии: из Неяже родися Иисус. Это последнее выражение составляет вступление к дальнейшему повествованию евангелиста о сверхъестественном рождении Иисуса Христа. Вопрос о том, каким обра­зом евангелист Матфей, излагая родословие Иисуса Христа, исчисляет предков Иосифа и оканчивает родословие самим Иосифом, не сказав ни­чего о предках Пресвятой Девы, — легко разрешается. По закону Моисее­ву, никто из евреев не мог брать себе жену из другого колена и из другого племени и рода. Для исполнения предопределенных целей Промысла каж­дое колено и каждое племя в колене должны были сохранять свою целость. Поэтому, если Иосиф, по родословию, происходил от Давида, то, ясно, и обрученная ему Мария происходит от Давида. Поэтому у иудеев и не было в обычае, чтобы родословия писались по женской линии.

В заключении евангелист, как бы подводя итог всему сказанному, гово­рит, что родословие Иисуса Христа разделяется на три отдела, или эпохи, и что каждая эпоха состоит из четырнадцати родов.

Ст.17. Всех же родов от Авраама до Давида родове четыренадесятъ: и от Да­вида до переселения Вавилоискаго родов четыренадесятъ: и от переселения Вавилонскаго до Христа родов четыренадесятъ.

Общее разделение родословия на три отдела или эпохи имеет в своем основании три весьма важных момента или состояния в жизни еврейско­го народа, после чего, по слову Божию, чрез пророков возвещенному, над­лежало явиться Спасителю мира. Так, первая эпоха от Авраама до Давида обнимает начало образования еврейского народа и времена теократии до учреждения царской власти и явления царя, родоначальника Мессии. В это время народ был под управлением патриархов, или пророков. Вто­рая эпоха обнимает времена царей до потери народной самостоятельнос­ти с наступлением Вавилонского плена. Наконец, третья — времена вос­становления народной самостоятельности под управлением первосвящен­ников до явления Самого Мессии. Мессия по пророчествам должен был быть и Пророк, и Царь, и Первосвященник. Таким образом, три указан­ные эпохи, предшествующие явлению Его, были фактическим пророче­ством о Нем. На три эти эпохи в приготовлении рода человеческого Сам Господь указал прикровенно в притче о делателях винограда (Мф.21:33-41; Лк.20:9 и след.)

Весьма замечательна здесь и удивительная соразмерность родов во всех трех эпохах, на что не без причины обращает внимание читающих св. еван­гелист. От Авраама сменилось четырнадцать поколений или родов, как явился царь Давид, славнейший после Авраама из предков обетованного семени. Столько же родов сменилось от царя Давида до плена Вавилонс­кого: царство пало, и едва часть народа отведенного в плен возвратилась в землю отцов. От плена ровно столько же еще родов прошло до совершен­ного порабощения иудеев римлянами: не следовало ли поэтому быть чему-нибудь особенному и в это время — как бы так продолжал св. евангелист? По пророчествам оставалось только явиться Спасителю мира — чаянию язы­ков и утехи Израиля, как предсказал Иаков при благословении сына своего Иуды (Быт.49:10). Но так как Спаситель мира явился согласно пророче­ствам из рода Авраамова и Давидова, так как все предсказанное сбылось на Нем, то мы и должны верить в Него, как бы так говорил евангелист.

Обращаемся к родословию Иисуса Христа в Евангелии от Луки (3:23-38).

Вступлением к нему, а вместе и переходом от предыдущего рассказа (о крещении Иисуса Христа) служит начальный 23 ст., который читает­ся так: и Той бе Иисус яко лет тридесятъ, начиная, сый, яко мним, Сын Иосифов, Илиев.

Остановимся на двух-трех отдельных выражениях этого стиха: начиная, бе и сый. Первые два — начиная и бе — αρχόμενος и ήν — ни в каком случае не могут быть соединены вместе в одно предложение; от бе зависит выраже­ние: яко лет тридесятъ, как это ясно видно из русского перевода: Иисус, на­чиная Свое служение, был лет тридцати. Тридцатилетний возраст, надобно заметить, как цветущая пора человеческой жизни, был таким временем, когда у иудеев левиты вступали в отправление своей должности (Числ.4:3,23), а также и у греков только с этого времени молодые люди начинали заниматься общественными делами. Слово сый — ων, — подобно ближайше­му к нему слову αρχόμενος — начиная, — стоит, по-видимому, также ни от чего независимо, по крайней мере, трудно логически объяснить его зависимость от глагола бе — ήν, как и предыдущее слово αρχόμενος. Весьма может быть, что св.Лука употребил здесь это слово потому, что оно казалось ему более удобным для перехода от предыдущего рассказа о крещении к родословию, которое он тут же и начинает так: яко мним (Сын) Иосифов, Илиев и т. д.

Родословие это, как мы доказывали выше, начинается не с Иосифа, а с Илия, и поэтому слова: яко мним (Сын) Иосифов — слова вводные, которые могут быть даже выпущены из него без всякого ущерба.

Перечисленных лиц в первом отделе, или лучше, в периоде родосло­вия, от Илия до Нирия, то есть до конца плена Вавилонского, насчитыва­ется по Евангелию от Луки двадцать одно; а если следовать Юлию Африканскому, то девятнадцать; последний опускает Матфата и Левия, кото­рые у евангелиста Луки помещены между Илием и Мелхием. Для объяс­нения этого пропуска некоторые полагали, что Юлию Африканскому на этот раз изменила память, а другие — что в экземпляре Евангелия, кото­рый читал он, имена Матфата и Левия были пропущены, — и тому подоб­ное. Во всяком случае как число четырнадцать по Матфею, так и девят­надцать по Юлию Африканскому, слишком мало для такого большого периода, как этот, в 538 лет, и родословие Луки отличается пред ними в этом периоде особенною полнотою и точностью. Что касается предпо­ложения, высказанного Визелером и Блеком относительно того, будто Зоровавель и Салафииль, упоминаемые обоими евангелистами, суть не одни и те же, а разные, — опровергается тем, что имена их в обоих родос­ловиях встречаются в одно и то же время и на одном и том же месте пос­ле плена Вавилонского. Следовательно, лица эти отнюдь не разные, а одни и те же.

В следующем периоде от плена до Давида Лука перечисляет девятнад­цать родов (3:28-31). У Матфея за это время опять только четырнадцать. Но нам известно уже, что он опускает в этом периоде трех царей; следова­тельно, число девятнадцать у Луки служит новым подтверждением осо­бенной полноты и точности его родословия.

В третьем период, от Давида до Авраама (3:32-34), оба родословия со­гласны между собою, как и с Ветхим Заветом.

Четвертый период от Авраама до Адама излагает один Лука (3:34-38).

Эта часть родословия составлена, очевидно, по Ветхому Завету и при­том по семидесяти, что доказывает имя Каинана в ст.36, находящееся толь­ко у семидесяти и недостающее в еврейском тексте (Быт.10:24; 11:12); ве­роятно, это очень древний вариант. По мнению некоторых, имя Каинана непременно должно было стоять в тексте, так как легче было выпасть это­му имени из текста еврейского, чем войти в текст семидесяти, если бы его не было в первом.

Заключительные слова: Адамов, Божий, показывают, что Иисус Хрис­тос хотя по человечеству есть истинный человек, подобный нам, кроме греха, и произошел вместе со всеми от первого праотца всего рода чело­веческого Адама, но в то же время Он и не есть только человек, а древнее его, есть Сын Божий, всесовершенный и совечный Богу Отцу. Кроме того, в слове Божий, которое поставлено в конце всего родословия, ясно выра­жается мысль апостола Павла, высказанная им в Афинах (Деян.17:29): мы — род Божий. В самом деле, если бы люди происходили не от Бога, не имели в себе образа и подобия Божия, то и воплощение Сына Божия было бы невозможно. Иисус Христос, возлюбленный Сын Божий (Лк.3:22), пото­му и принял на Себя плоть человеческую, что мы род Божий (3:38).

По словам блаженного Феофилакта, словом Божий поражается неве­рие в безсеменное рождение Иисуса Христа. «Рождение Господа, — гово­рит он, — встречало недоверие. Посему евангелист, желая показать, что и в другое время человек произошел без семени, от низших восходит до Ада­ма и Бога. Он говорить как бы так: если ты не веруешь, как второй Адам родился без семени, то прошу — обратись умом к первому Адаму, и ты най­дешь, что он сотворен Богом без семени и — после сего не будь неверен».

Важность рассмотренных нами генеалогий очевидна уже сама собою из важности самого предмета, но эта важность еще более возвышается в глазах наших от того, что генеалогии записаны были евангелистами пред разрушением Иерусалима и рассеянием иудейского народа, в то время, когда происхождение Христа из рода Давидова можно было всякому дока­зать из подлинных документов и когда всякий действительно мог их ви­деть и видел сам, если хотел. Это обстоятельство таково, что его одного достаточно, чтобы разорять в прах все возможные возражения против подлинности и исторической достоверности евангельских родословий, а равно и против происхождения Спасителя нашего из священного рода Авраама и Давида.

Год Рождества Христова

«Воскресное чтение», 1872

Все мы привыкли с детства к установившемуся летосчислению и считаем, что от Рождества Христова прошло 1893 года. Но на каком же основании признается, что столько именно прошло лет от Рождества Христова, а не более или менее? Здесь, очевидно, необходимо точно определить год Рож­дества Христова. Нужно сознаться однако, что древнейшие отцы и учите­ли Церкви, упоминающие о годе Рождества Христова (Иустин Мученик и Тертуллиан) говорят об этом вообще неопределенно. Позднейшие же отцы и учители (Ириней, Климент Александрийский, Евсевий) Рождество Иису­са Христа полагают в 751 году от основания Рима, хотя и не всегда ясно выражаются об этом; с ними согласно известное ученым сочинение Chronicon Pashale, историк Зонара и другие. Около половины VI века, римский монах Дионисий, по прозванию Малый, оставив бывшую дотоле в употреблении Диоклитиановскую эру (aera martirum), началом летосчисле­ния поставил год рождения Иисуса Христа, признав этот год соответству­ющим 754 году от основания Рима. Эта Дионисианская эра, назначавшая­ся сначала для церковного употребления, с X века сделалась общераспро­страненною в христианских странах и принята в гражданском летосчис­лении, хотя всеми хронологами признается ошибочною, так как начало ее поставлено несколькими годами позже действительного года Рождества Христова. Чтобы точнее определить этот год, обратимся к Евангелию.

В Евангелии мы имеем два главных пункта для определения года Рож­дества Иисуса Христа:

1) Время царствования Ирода, отца Архелая. У евангелиста Матфея 2:1 и далее, и евангелиста Луки 1:5. Из этих двух мест несомненно ясно то, что Христос родился еще во время царствования этого Ирода. Ирод же, на­званный «Великим», по свидетельству Иосифа Флавия, царствовал 37 лет именно от 714 до 750 от основания Рима. В последнем году он умер за во­семь дней пред Пасхою, вскоре после лунного затмения. Но так как это лунное затмение по астрономическому вычислению происходило ночью с 13 на 14 марта 750 года от основания Рима и иудейская Пасха в этом году приходилась 12 апреля, то следовательно, и царь Ирод умер в начале ап­реля 750 года от основания Рима, следовательно, по крайней мере, четырь­мя годами раньше нашей эры.

2) Второй главный пункт для определения года Рождества Иисуса Хри­ста представляет нам евангелист Лука 2:1-7 в повествовании о предписан­ной Августом Цезарем народной переписи, вследствие которой Мария и Иосиф из Назарета прибыли в Вифлеем, где в то время и родился Иисус Христос. Эта перепись, вызванная эдиктом Августа в 746 году от основания Рима, началась для Иудеи в последние годы царствования Ирода, потом она была приостановлена вследствие смерти Ирода и окончилась в то время, когда Сирией управлял Квирин. Вследствие этой переписи в Палестине про­изошло народное восстание, и во главе недовольных стал известный Февда, или Матфей. Ирод схватил его и сжег живым 12 марта 750 рода от ос­нования Рима. Но так как эта перепись началась несколько раньше этого времени, то Христос, следовательно, родился зимою 749-750 г. от основа­ния Рима и по крайней мере раньше 12 марта 750 г., и никаким образом не в 754 г., как полагал Дионисий Малый (Из «Воскресное чтение» за 1872г. № 50, с.379-380).

В Евангелии от Луки, 3:1 и 23, ученые хронологи находят и еще осно­вания, дающие возможность определить отношение событий евангельс­кой истории к общей хронологии всемирной истории.

«Иоанн Креститель выступил со своею проповедью на Иордане в 15 год правления Тиверия кесаря. Спрашивается: какому именно году соответ­ствует этот 15 год, если считать от основания Рима?

Август умер летом 767 года (19 августа) от основания Рима, что соот­ветствует, по счислению Дионисия, 14 году по Рождестве Христовом, то есть, если, согласно с Дионисием, годом Рождества Христова считать 754 год от основания Рима. Если же Иисус Христос родился в 750 году от основания Рима, как теперь большею частью полагают, то при смерти Ав­густа Ему было почти 18 лет. Но Тиверий был принят Августом в соправи­тели еще за два года до своей смерти (янв.765г.). Вследствие этого и время счисления его царствования может быть двоякое: можно считать или со времени провозглашения его соправителем Августа, (то есть с янв.765г.), или же со времени смерти последнего, то есть со времени его еди­нодержавного властительства. Римские историки счет годов царствова­ния Тиверия ведут обыкновенно по этому последнему способу счисления. Таким образом, 15-й год царствования Тиверия будет соответствовать 782 году от основания Рима, или, по Дионисию, 29 году по Рождестве Хри­стовом. Но в таком случае Иисусу Христу было в это время 32 года (считая с 750г.), что явно бы противоречило положительному известию еванге­листа, что Иисус, начиная Свое служение, был лет 30 (23). Поэтому другие исследователи годы царствования Тиверия считают со времени при­знания его Августом своим соправителем. В этом случае 15-й год его цар­ствования будет соответствовать 780 г. от основания Рима, или 26-27 году Дионисиевой эры, а тогда и возраст Иисуса Христа при крещении будет действительно лет яко тридесятъ, около 30 лет. Так удобно примиряются оба хронологические известия у евангелиста Луки (3:1 и 2), и при этом вести ли счет по эре Дионисия, или по эре, установленной новейшими исследованиями. И что такой способ счисления годов царствования Ти­верия совершенно правилен и вероятен, хотя он и расходится со счисле­нием у римских историков, это доказывается найденными в последнее время надписями и медалями, на которых годы обозначаются таким же образом; и этот способ счисления был, как видно, общепризнанным на Востоке, и в частности в Антиохии, откуда, вероятно, происходил еванге­лист Лука, или где, по крайней мер, он имел также местопребывание».

По недостатку данных в повествованиях евангелистов нельзя точно оп­ределить день рождения Иисуса Христа. Восточная Церковь в конце IV века день Рождества Христова праздновала 6 января; в западной же Церкви из­давна этот день праздновался 25 декабря. Число это соответствует точней­шим хронологическим исследованиям; принять это число заставляет так­же глубокое символическое значение его. По этому значению, Христос, второй Адам, зачался от Пресвятой Девы во время весеннего равномощия 25 марта (Благовещение), когда, по древнейшему преданию, создан и пер­вый Адам; родился же Христос, Солнце правды, Свет миру, во время зимне­го солнечного поворота, когда день начинает увеличиваться, а ночь умень­шаться. Сообразно с этим Св. Церковь зачатие Иоанна Крестителя, кото­рый 6-ю месяцами был старше Иисуса (ср.Луки 1:36), полагает 24 сентяб­ря — время осеннего равномощия, и рождение его 24 июня, — время сол­нечного поворота, когда дни начинают сокращаться. Еще св. Амвросий ука­зывал при этом на слова Крестителя, записанные у Ин.3:30: Ему подобает расти, мне же малитися. Сообразно с этим Рождество Спасителя падает на конец 749 года от основания Рима или на конец 5-го года до нашей эры.

Библиографический указатель
к родословию Иисуса Христа


[ Вверх ][ Далее ][ Оглавление ][ Книги ][ Чтение ][ Главная ]


Примечания:

*    Дорогой читатель, прошу Ваших святых молитв о рр.Б.Константине и Сергие, взявших на себя труд подготовки текста. Спаси Господи. (ds)

Copyright © 2003 — ds
Буду рад, если что-нибудь
окажется полезным
Webmaster: ds


Сайт создан в системе uCoz