И пятый Ангел воструби, и видех звезду с небесе спадшу на землю, и дан бысть ей ключ студенца бездны. И отверзе студенца бездны, и взыде дым от студенца, яко дым пещи велики, и омерче солнце и воздух от дыма студеничнаго. И от дыма изыдоша прузи на землю, и дана быстъ им область, якоже имут область скорпии земнии. Иречено быстъ им, да не вредят травы земныя, ни всякаго злака, ни вся­кого древа, но человеки точию, иже не имут печати Божия на челех своих. И дано бысть им, да не убиют их, но да муку приимут пять месяцей: и мучение их яко мучение скорпиево, егда усекнет человека. И в тыя дни взыщут человецы смерти, и не обрящут ея: и вожделеют умрети, и убежит от них смерть. И уподобления пругов подобна конем, уготовленным на брань, и на главах их яко венцы уподобле­ны злату, и лица их яко лица человечески. И имеяху власы, яко власы женския, и зубы их, яко львов беша: и имеяху броня, яко броня железны, и глас крил их яко глас колесниц, егда кони многи текут на брань. Имеяху ошиби подобии скорпииным, и жала бяху в ошибах их: и дана бе область им вредити человеки пять месяц. И имели над собой царя ангела бездны, ему же имя еврейски Аваддон, а еллински Аполлион (9:1-11).

Бедствия, которые низринутся на землю по звуку трубы пятого ангела, превышают предшествовавшие. Пред глазами нашими какие-то безобраз­ные, чудовищные исчадия ада, из которого они вырвутся с дымом, затме­вающим солнце и воздух. Они низринутся на землю, чтобы угрызать лю­дей и поражать мучительными страданиями, но только тех людей, кото­рые не отличены печатью Божиею, то есть злочестивых и развратных. Они названы в Писании саранчою (прузи) по многочисленности и губи­тельному их свойству. Саранча, как известно нам, насекомое отвратитель­ное, быстро разрождающееся до неисчислимости, прожорливое, пожи­рающее в короткое время всякое произрастение, всякую траву и зелень. Но саранча, описываемая в пророчестве, пагубна людям и не пожирает их, а ужаливает подобно змее ядовитой и, сверх того, ужаленье ее не смер­тельно, а столько же мучительно, как ужаленье змеи. Вид ее странен и чу­довищен: с головы походит на человека; на голове носит венец из под­дельного золота; волосы у нее женские, зубы львиные, тело покрыто че­шуей железной, как бы латами; она с крыльями, которые во время полета производят треск и шум, как бы слышишь множество колесниц, мчащих­ся на войну; хвост ее змеиный с такою особенностью, что конец его воо­ружен жалом. Такие ужасные чудовища, описываемые Иоанном, должны быть не иначе, как произведение ада; они и имеют властителем над собой ангела бездны, названного в пророчестве Аваддоном или Аполлионом: первое слово еврейское, а второе греческое; то и другое значат «губитель».

Нельзя подумать, чтобы в мире вещественном могло родиться что-ни­будь подобное тем страшилищам, которые Иоанн видел, описал и назвал саранчою; и потому описание его есть не что иное, как аллегорическое изображение, в котором олицетворено понятие, составляющее одно не­раздельное целое, соединенное из разнородных частей. Какое же это по­нятие? Обозревая явления духовные и нравственные, мы встречаем пред­меты, поразительно сходствующие с пророческим описанием. Это страс­ти человеческие. Каждая из них, дошедши до известного предела, имеет все признаки чудовищной саранчи. Рассмотрим подробнее это понятие.

Не входя в психологический разбор страстей, этих благих или злых двигателей нашей воли, скажем, что начало страстей, то есть раздражи­тельность в душе есть принадлежность нашей природы: с нею мы рожда­емся. Но что врожденно нам, то есть что даровано нам Создателем, то чисто, благородно, дружественно с рассудком и совестью, к добру и исти­не направляет движение души. Но сие же в поврежденном грехами есте­стве человеческом обращается в зло тяжкое, мучительное, с которым бо­роться осуждено все потомство первого человека. Люди не созданы чес­толюбцами, мстительными, сладострастными, гордецами, корыстолюбца­ми, обидчиками, клятвопреступниками, презрителями законов Божиих и человеческих, но делаются такими, когда, забывая духовную часть своего существа, пристращаются к миру и удовольствиям, ласкающим чувства при­манчивыми впечатлениями; когда заботятся только об удовлетворении животной своей природы, когда отвращаются от истины и добродетели, всегда кажущейся суровою и противною мирским помыслам и влечениям; когда забывают обязанности свои к Богу, а потом и обязанности к ближне­му, подводя их под своекорыстные условия. Такой образ жизни, естествен­но, навлекает гнев Господа Бога, Который, щадя виновных и ожидая их покаяния, сперва насылает разные бедствия, происходящие от враждеб­ных и насильственных переворотов природы; потом, когда видит невнимательность к мерам Его милосердия и ожесточенность, тогда отнимает от них охранительную Свою руку и предает, как говорит апостол, в неиску­сен ум творити непотребная (Рим.1:24). Вот то состояние, в котором страс­ти начинают господствовать над людьми насильственно и неукротимо; они беспрерывно разрождаются, растут и бросаются на истребление всех бла­городных чувств и побуждений в человеке. Это точно губительная саран­ча, изрыгнутая адом на общество людей или на целые области и государ­ства народов. И выйдет дым от земли, как дым от печи великой, и затем­нит солнце и воздух от дыма земного. И точно, посмотрите на толпы лю­дей, обладаемых страстями: их облегает какой-то чад, заслоняющий от их помышлений свет Бога, веры Божией и истины. Все они дышат атмосфе­рой любимого своего чувства, умствуют по своим особенным началам, дей­ствуют по силам, их движущим и влекущим, подобны конем уготовленным на брань. На головах изображенных чудовищ яко венцы уподоблены злату. Страсть манит душу увлекающим обаянием. Она сверкает издали, как ук­рашенная золотым венцом. Душа страстная жертвует всем для приобрете­ния желанной драгоценности, а эта драгоценность, как скоро приобрете­на, оказывается не золотою, а позолоченной и состоит из низкого метал­ла. Корыстолюбец думает, что он был бы очень счастлив, если бы напол­нил сундуки свои золотом — вот они и наполнены, а счастье стало еще дальше от души его. Злобный жаждет, как наслаждения, когда он нанесет удар противнику — удар нанесен, а вместо наслаждения слышится жесто­кая укоризна совести. И вообще, каждое страстное желание в мечтатель­ном воображении украшает предмет свой блестящими венцами, которых блеск тухнет при горьком опыте и разочаровании. И лица их яко лица чело­веческа. И действительно, страсть как понятие отвлеченное олицетворя­ется человеком; на лице особенно выражается волнение страстей. И имея­ху власы, яко власы женския. Всякая страсть прикрывается приятною наруж­ностью и наружностью женскою, то есть обольщающею взоры и возбуж­дающею нечистые желания. И зубы их яко львов беша, а несчастный, увле­ченный страстью, сколько зол и мучений претерпевает! Сколько зол на­носит ближнему! Сердце его попеременно терзается то недоверчивостью, то ревностью или завистью, то мстительностью и злобой ко всему, что мешает или противоречит страстным его побуждениям; гнев, ненависть, иступленная ярость гонят далеко покой от души его и с неумолимой жес­токостью разрушают покой других. И имеяху броня, яко броня железны. Ког­да сердце подавлено страстью, тогда в ней одной сосредоточиваются все его чувства и привязанности. Оно холодно ко всему постороннему, непро­ницаемо как бы покрыто железною броней для всякого доброго и святого впечатления; чуждое сострадания, оно жестоко и даже бесчеловечно. И глас крил их, яко глас колесниц, егда кони многи текут на брань. Стремления страстей ужасны; ужасны те люди в стремлениях своих, когда обладают ими страсти. Взгляните на зараженных честолюбием, любостяжанием, сла­дострастием и другими страстями! Как напряжены их усилия, когда дей­ствуют в угождение своим идолам! Как поспешно развертывают они свои средства и быстро несутся к своей цели! Поступки их порывисты, шумны, бранноносны. Имеяху ошиби (хвосты) подобны скорпииным, и жала бяху в оши­бах их. Ничто так явственно не характеризует действия неистовых страс­тей, как это иносказание. Ошиб, то есть хвост или конец греховных на­ших ощущений, привязанностей и заблуждений так же смертоносен, как угрызение скорпиона. Обольщенный страстью не различает более добра от зла, испивает чашу греховную постепенно до самого дна и погибает. Ап.Иаков изображает весь ход страстей в немногих, но сильных словах. Когда человек увлекается и обольщается страстными своими пожеланиями, то, говорит он, похоть заченши раждает грех: грех же содеян раждает смерть (Иак.1:14-15). И дана бе область им вредить человека пять месяц. Число пять месяцев, а равно и все исчисления апокалипсические, совершенно нам не­понятны, но тем не менее истинны. Это тайна Духа Божия, Которому не угодно еще открыть нам способы к ее уразумению. Мы только можем дога­дываться по выставляемому счислению о краткости или продолжительно­сти описываемых событий. Буйные страсти, говорит пророчество, будут терзать людей пять месяцев. Не означало ли это кратковременности по­рочных удовольствий в сравнении с теми мучениями, которые за ними пос­ледуют? Не сокращают ли порочные удовольствия жизни человеческой? Не делают ли жизнь скорбной, томительной от упадка нравственных и те­лесных сил, от беспрерывных тревог души, от болезней и угрызений сове­сти? Не становится ли такая жизнь мучительной и безотрадной? Пророчество говорит: и в тыя дни взыщут человецы смерти, и не обрящут ея: и вожделеют умрети, и убежит от них смерть. Нет печальней и поразительней зрели­ща, как зрелище грешника, страдающего и телом и душой, растерзанного болезнями, грызомого мрачными мыслями, безнадежного, не находящего ни в чем успокоения, ни помощи, призывающего смерть, не внемлющую воплям отчаяния. И имели над собой ангела бездны. Беззаконные страсти дей­ствительно порождение ада, потому что начало всех заблуждений и пер­вый виновник всех грехов есть противник Божий, ангел бездны. Святой апостол и говорит: И сперва диавол согрешает (1Ин.3:8).

Несчастны те общества, народы или государства, в которых испорчен­ность нравов дойдет до того, что вместо правил чести и добродетели, вме­сто узаконений Божиих люди будут руководствоваться узаконениями сво­их страстей, вымыслами ложных умствований и заблуждений! Несчастен тот народ, у которого порочные страсти проникнут во все сословия, в ко­тором угаснет светильник веры, истина будет ставиться ни во что, добродетели останутся только известными на словах, а на деле всякий будет по­мышлять о жизни веселой, прихотливой, разгульной, не гнушаясь никаки­ми средствами, порочными ли, или даже преступными, только бы продол­жать такую жизнь; у которого беспрерывные пиршества, игрища и соблаз­нительные зрелища будут составлять любимое занятие и провождение вре­мени; в котором люди истлевают в похотях своих и в насыщении алчбы всех нечистых своих положений. Такое состояние народа есть истинно величайшее бедствие: оно есть явный признак гнева Божия, очевидный вестник того, что попечительность Божия оставила их; они предоставле­ны себе — носят сами в себе, воспитывают и увеличивают заслуженную казнь. Но этим не оканчивается гнев Божий: правда Божия предрекает им новые, еще более ужасные наказания — шестой ангел начинает трубить.

И шестый Ангел воструби, и слышах глас един от четырех рогов олтаря зла­таго сущаго пред Богом, глаголющий шестому Ангелу имеющу трубу: разреши че­тыри Ангелы связаны при реце велицей Евфрат. И разрешены быша четыри Анге­лы уготованы на час, и день, и месяц, и лето, да избиют третью часть человек. И число воинов конных две тме тем: и слышах число их. И тако видех в видении кони, и седящия на них имущия брони огненны и иакинфовы и жупелны: и главы конем (их), яко главы, львом, и из уст их исхождаше огнь и дым и жупел. И от трех язв сих погибе третия часть человеков, от огня и от дыма и от жупела, исходя­щих из уст их. Область бо коней во устах их бе, и ошиби их подобии змием, имуще главы, и теми пакости деюще (9:13-19).

Когда прозвучала труба шестого ангела, то повелено было ему освобо­дить для поражения третьей части людей четырех губительных ангелов, бывших связанными при реке Евфрате. Но чтобы это поражение не про­изошло вдруг и в один прием, сказано в пророчестве, что тем ангелам оп­ределено время их действования на час, день, месяц и лето, то есть что поражение будет и кратковременное и с возрастающей продолжительно­стью. Вот и явилось многочисленное конское войско, конечно, вследствие убийственной деятельности ангелов. Всадники были в латах огненных, гиацинтовых (фиолетового или темно-багрового цвета) и серных (пыла­ющей серы); кони их с львиными головами, испускающими из своих че­люстей огонь, дым и серу, убийственные людям, хвосты коней змееобраз­ные, имевшие оконечность, похожую на голову, которой они вредили. Изображение ужасное! Мы понимаем, что это иносказание, которого внут­ренний смысл также ужасен. Это война пламенная, кровопролитная и ис­требительная. Львиные пасти коней, дышащие огнем, дымом и пылаю­щей серой, выражают силу, свирепство и убийственность этой войны; зме­иные хвосты коней означают, что в бурное время предсказываемого кро­вопролития лукавство, вероломство и обманы будут действовать также вре­доносно, как и оружие.

Конечно, всякая война сопряжена с кровопролитием, убийством и дру­гими многочисленными бедствиями, но здесь предсказывается война чу­довищная, жесточайшая и беспощадная, война, так сказать, самого ада; и потому следует узнать, какого рода эта война. Мы находим, что из всех браней, которыми люди терзают друг друга, самые ужасные и кровопро­литные, пылающие убийством и истреблением, — это междоусобные, ко­торые возжигают честолюбивцы, фанатики, мятежники и бунтовщики против законной власти. В убийственное время таких междоусобий люди как бы перестают быть людьми, разрывают все связи природы и обще­ства, и, что всего страннее и плачевнее, близкие, друзья, родные восста­ют друг на друга с большею яростью, нежели с какою они бы сражались против врагов-чужеземцев. Народные войны всегда бывали наполнены ужасами, от которых содрогается природа; там видимы были люди, дей­ствительно похожие на чудовищ, изображенных в пророчестве, дышащие пламенем неистовой и губительной вражды и неукротимого мучения; они то уязвляли своих противников тайными злоухищрениями, вероломны­ми оборотами, подкупом, обманом, отравлением и другими губительными средствами и чрез это уподоблялись змеиным хвостам чудовищных коней; то, развивая силы свои в явных нападениях, бросались на жертвы их ненависти, как свирепые львы со всеми разрушительными стихиями. Пожары, грабежи, насилия, убийства и разрушение — всегдашние спутники всякого рода войны, но тем более междоусобной. В обыкновенных бра­нях разноплеменных народов победители нередко щадят побежденных, но между противниками разных мнений, верований, толков и секретов, разных партий, воюющих за первенство или владычество, нет пощады: всякая сторона возвышается не иначе, как на развалинах другой. Теперь обратим наше внимание и рассмотрим: на какое время, на какие события указывало пророчество?

Скажем наперед, что в обширном смысле пророчество Апокалипсиса, по Божию изволению, раскрывает весь ход Суда Божия над каждым наро­дом нечестивым, безнравственным, дерзко нарушающим законы Божий и человеческие.

Сперва гнев Божий, чтобы вразумить безумцев, щадя их, проявляется над вещами, их окружающими, из которых иные составляют необходи­мую их потребность; иные способствуют увеличению их благосостояния, некоторые сделались нужными их общественным связям, пользам и даже прихотям. И вот по воле Божией, изъявляемой чрез святых ангелов, при­рода изменяется неожиданными поворотами: воздух, реки, моря, расте­ния, даже небесные светила, поражающие нас невидимою, но тем не ме­нее ощутительною рукою, отступая от известного их порядка, утрачива­ют часть своей благотворительности, наносят вред людям, погубляют плоды их трудов, уничтожают самые лучшие их надежды, стесняют их быт и предают их бедности, изнурениям, болезням и другим многочисленным бедствиям. Во время тяжких таких испытаний ожесточенные в беззако­ниях и при видимых гневных действиях силы Божией не отступают ни­мало от преступной своей жизни; оттого и скопляются над ними другого рода и более тяжкие казни; свет Божий совсем угасает для них; они пре­даются в добычу собственным их страстям, этим губительным язвам, которые означены в пророчестве именем саранчи. Тогда-то все благород­ные побуждения человеческие потухают, все добродетели искажаются, или, что еще хуже, именами их прикрываются и величаются мрачные по­роки, ненавистный эгоизм делается пружиной всех желаний и поступ­ков, которых одна цель, один предел — пресыщение чувственными удо­вольствиями. Вот и начинается жизнь бессмысленная, жизнь празднос­ти и забав, роскоши и беспечности, сластолюбия и изнеженности — жизнь точно приманчивая, но за ней следуют расточительность, расстройство в семействах, упадок нравственности, небрежность к обязанностям част­ным и общественным, нарушение законов, преступные связи — повод и поощрение всем страстям; тут и начинается их владычество, которое тем более губительно, что облагает пленников своим мраком обольщения и ослепления.

Когда зараза разврата проникает во все слои общества, тогда рождает­ся новый бич на грешников. Страсти обыкновенно растут быстро, если не удерживаются препятствиями, противопоставляемыми Промыслом Бо­жиим. Они чем сильнее становятся, тем неограниченнее в требованиях. Каждая страсть ищет себе жертв; отсюда происходит столкновение жела­ний, усилий, соперничества, зависти, разных мнений и побуждений; от­сюда происки, лукавства, обманы, оскорбления, насилия — обыкновенные орудия каждой сильной страсти; отсюда, наконец, вспыхивают несогла­сия, вражды, потрясения общественного благоустройства и те кровавые зрелища яростных и истребительных междоусобий, которые изображе­ны иносказательно в пророчествах Апокалипсиса под видом страшных всадников, едущих на убийственных конях.

История богата примерами многих государств, над которыми гремели казни Божий, описанные пророчеством. Но в тесном смысле пророчество имело ввиду одно огромное, и притом идолопоклонническое государство — Римскую империю. Произнесенное в царствование Домициана, оно гро­зило идолопоклонникам казнями за нечестивое их служение ложным бо­гам, описывало самые казни и их последствия в иносказаниях, которые мы рассматривали; предсказывало и то, что прочие из тех язычников, иже невреждени быша язвами сими, ниже покаяшася от дел рук своих, да не поклонят­ся демонам, ни идолам златым, и серебряным, и проч., то есть не тронулись бедствиями и не образумились от постыдного своего суеверия. Точно так и происходило с римлянами. В летописях истории мы находим описания многочисленных и ужасных бедствий, поражавших Римскую империю.

Над ними исполнилось пророчество Апокалипсиса во всей его точно­сти. Так оно исполнится и при конце времен этого мира. То, что сбылось с Римом, сбудется с целым миром в тех ли, или других, им подобных раз­мерах. А когда это случится, от нас сокрыто. Нам предоставлено, однако, прислушиваться: не звучат ли трубы ангелов? Если мы увидим страшные повсеместные потрясения природы; если увидим совершенный упадок веры и нравственности — всюду господство преступных и постыдных стра­стей, или, скажем словами пророчества, погибельное нашествие саран­чи; если увидим всеобщую вражду, мятежи и междоусобия со всеми крова­выми их последствиями, или как говорит пророчество, огонь, дым и пылающую серу, убийственно обращаемые на взаимное народов погубление и истребление, то не должно ли нам прийти в сокрушенное расположе­ние духа, как уже действительно услышавшим трубные громы ангелов, и признать, что все те бичи гнева Божия требуют от нас покаяния и исправ­ления? Иначе они могут быть предшественниками тех ужасных переворо­тов, которыми решится судьба всего мира. Господь сказал: От смоковницы же научитеся притчи: егда уже ветвие ея будет младо, и изращает листвие, ведите, яко близ есть жатва. Тако и вы, егда сия видите бывающа, ведите, яко близ есть, при дверех (Мк.13:28-29).

Всеведение Духа Божия предвидело ожесточение римлян в идолопок­лонстве и других беззакониях, и предсказывало, что бедствия и казни не тронут их (9:20,21), что они не отвратятся от поклонения демонам и идолам, которые суть не что иное, как изделие рук человеческих, — и не покаяшася от их убийств, в которых пролита кровь народов всего почти тогдашнего мира, и в особенности кровь неисчислимого множества христианских страдальцев; ни от волхвований своих, которым преданы они были со слепым доверием, то гадая по полету птиц, по внутренностям животных, то прибегая с всегдашними вопросами к оракулам, сивилли­ным книгам или к астрономическим гаданиям; ниже от блуда своего, в кото­ром проводили жизнь сладострастную и оскверненную самыми низкими похотениями, ниже от татьб своих, от того хищничества и грабежа, кото­рые тяготели над покоренными ими областями и государствами. И пото­му гнев Божий не смягчен, не умилостивлен — надобно ожидать звука тру­бы ангельской.

Из сего мы ясно вразумляемся, что казни Божий насылаются на людей единственно для приведения их к покаянию, они увеличиваются по мере, как люди становятся закоснелыми в беззакониях; последние удары обру­шиваются на неисправимых преступников.