Поклонение волхвов; смущение Ирода; ^*
избиение младенцев; бегство в Египет
и возвращение в Назарет
(Мф.гл.2)

Ст.1-2. В то время, когда небесные воинства восхваляли рождение Не­бесного Царя, когда пастухи, а вместе с ними и все слышавшие от них об этом необычайном событии дивились сему, все прочие иудеи не дума­ли и не знали об исполнении их заветных обетовании. Чтобы это радос­тное событие — явление в мир обетованного Спасителя — не осталось долго неизвестным Иерусалиму, по устроению Промысла пришли в Иеру­салим с востока волхвы. Для них представляется странным, что в столи­це государства, где случилось такое важное событие, как рождение ве­ликого Царя, не только никто не празднует, но и не говорит об этом ни слова. И вот сами волхвы решаются спросить об этом у иудеев: где родив­шийся Царь Иудейский? Ибо мы видели звезду Его на востоке и пришли покло­ниться Ему.

Ст.3. Казалось, что эта весть должна привести Иерусалим в восторг и радость. Он слышит исполнение своих постоянных надежд, своих нетер­пеливых и долговременных ожиданий, — ему возвещается о рождении Его Царя. Не спешат ли и все жители Иерусалима, подобно волхвам, узнать место рождения своего Царя и воздать Ему должное поклонение и хвалу? К стыду иудеев, мы видим противное. Услышав эту весть, говорит еванге­лист, Ирод царь смутился и весь Иерусалим с ним. Что же это за смущение? Может быть, это было угрызением совести, смущенным сознанием того что такое радостное для иудеев событие, как рождение великого обетованного Царя, возвещается им чужестранцами? Может быть, это был стыд от того, что они не знали о таком важном событии, случившемся среди же них, и не воздали поклонения новорожденному Царю, тогда как отдален­ные пришельцы предупредили их в этом?.. Нет, это была тревога другого рода. Для Ирода, властолюбивого и честолюбивого тогдашнего иудейско­го царя, весть, принесенная волхвами о рождении великого Иудейского Царя, должна была вместо радости принести мучительный страх. При этой вести он вспомнил незаконное овладение Иудейским царством, вспомнил ужасные жестокости, произведенные им в Иудее, и это привело его в страх, что вот новый Царь представит Свои права на царство, а оскорбленные правлением иудеи станут под знамена нового Царя и отомстят за все по­несенные им оскорбления. Смутились с ним приверженцы его; смутились многие, может быть, еще и потому, что опасались, как бы раздраженный тиран не прибег к особенным жестокостям.

Ст.4-6. В этом страхе Ирод обращается к первосвященникам и книж­никам народным, которые, конечно, как знакомые с Писанием, не могли не знать о месте, предназначенном для рождения обетованного Царя. Где, спрашивает у них Ирод, должно родиться Христу? При этом имени взоры всех постоянно обращались на иудейский город Вифлеем, где, на основании пророчеств, должно было родиться Христу. Они помнили и знали сло­ва пророка: и ты, Вифлеем, земля Иудина, ни чем не меньше воеводств Иудиных; ибо из тебя произойдет вождь, Который упасет народ Свой, Израиля. Ссылаясь на эти слова, книжники, на вопрос Ирода о месте рождения Христа, поло­жительно отвечают: в Вифлееме Иудейском.

В подлиннике это пророческое место у Михея (5:2) несколько отлично от приведенного книжниками, или евангелистом, но в главном — в указа­нии на место рождения Мессии — они совершенно одинаковы. По подлиннику так: Вифлеем Ефрафа, ты мал, чтобы быть тебе в ряду с тысячами Иудиными, но из тебя произойдешь у меня Владыка Израиля; Его начало — дни вечности. Ефрафа значит плодоносное поле, название, выражающее то же, что и Вифлеем — дом хлеба. Так назывался Вифлеем Иудейский еще в патриар­хальное время (ср.Быт.35:19; 48:7; Руф.4:11). Ты мал, чтобы быть в ряду с тысячами Иудиными (ничем не меньше больших городов Иудиных): Вифлеем был городок немноголюдный, который по внешней силе никак не мог равняться с городами многолюдными вроде Иерусалима, с городами, которые были сильны, которые могли давать много способных носить оружие; но пророк указывает на преимущество его пред прочими города­ми другое, несравненно важнейшее, чем внешняя сила или богатство. Про изойдет Владыка (Вождь) Израиля: «Хорошо сказано: произойдет, а не останется в тебе; ибо Христос не остался в Вифлееме, но по рождении вышел из него и жил большею частью в Назарете» (Иоанн Златоуст и Феофи­лакт). Владыка: это — существенная черта Мессии — владычество духовное над всем миром. Израиль (Еврейское царство) употребляется здесь частью потому, что пророчество изречено было народу еврейскому, которому и обещан был Мессия, частью потому, что Израиль употребляется здесь для обозначения избранных всего человечества, «уверовавших во Христа как из евреев, так и из язычников» (Иоанн Златоуст и Феофилакт). Исходища Его начало, дни вечности: «Пророк указует этими словами на Божество Владыки, имеющего родиться в Вифлееме. Хотя Он и родится по плоти во времени, но по Божеству Своему Он вечен. Первосвященники же и книжники, сказав о Вифлееме, что из него произойдет Пастырь Израилев, не присовокупили (сих) слов из лести к царю» (Иоанн Златоуст). Упасет: об­раз пастыря в отношении Иисуса Христа к верующим в Него прилагает к Себе Он Сам (Ин.10:11 и дал.). Смысл образа тот, что Христос, как пастырь, стадо Свое охраняет от врагов, питает на избранных лучших местах — словом Своим и таинствами, напаяет во время Своими благодатными дарами и приводит для вечного успокоения к Отцу Своему (Михаил, Толковое Евангелие).

Ст.7-8. Узнав о месте рождения Спасителя, Ирод призывает к себе волхвов и удовлетворяет желанию их. «Новый царь, — говорит он им, — родился в Вифлееме: ступайте туда, но только тщательно разведайте о Младенце, и, когда подробно узнаете все, приходите назад и известите меня, чтобы и мне прийти поклониться Ему». Но под этим смирением, побуждавшим будто бы Ирода воздать должное поклонение родившемуся Царю, скрывалась злоба и жестокие замыслы оскорбленного властолюбия. Ирод думал воспользоваться розысками волхвов, чтобы новым преступлением удержаться на несправедливо захваченном престоле: думал освободиться и от этого мнимого соперника, как привык он поступать со всеми, кто только встречался на дороге к ненасытному его властолюбию.

Ст.9-11. Волхвы же, узнав место рождения великого Иудейского Царя, с радостью отправляются на поклонение Ему в Вифлеем. Не успели они выйти из Иерусалима, как та же самая звезда, которую видели они на вос­токе, — звезда, необыкновенным явлением и положением возвестившая им рождение в Иудее великого Царя, явилась снова и шла перед ними, указывая им путь. Как только они пришли в Вифлеем, звезда остановилась над местом, где находился Божественный Младенец. Несказанный восторг и радость объяли их сердце, когда они увидели цель долгого свое­го странствования, — увидели место, куда так нетерпеливо стремились их души, — увидели Божественного Младенца с Его Матерью, и в поклоне­нии своем этому великому Царю выразили всю полноту чувств, подняв­ших их в долгое странствование, постоянно подкреплявших их в продол­жении оного. И падши, говорит святой евангелист, поклонились Ему и, от­крыв сокровища свои, поднесли Ему, как Царю, Помазаннику и Богу, дары: золо­то, ладан и смирну.

Ст.12. Исполнив искреннее желание своего сердца, воздав должное по­клонение Божественному Младенцу, волхвы, согласно приказанию Ирода, должны были на обратном пути возвестить ему о месте рождения великого Царя. Не проникая злых намерений Ирода, они хотели уже отправиться в Иерусалим, но бывшее им во сне откровение удержало их от этого намере­ния, — им повелено было отправиться в свое отечество иным путем.

Ст.16-18. Страх и смущение Ирода после отшествия волхвов из Иеру­салима несколько уменьшились и уступили место злобной радости, думав­шей употребить розыски волхвов средством для исполнения своих жесто­ких замыслов — погубить родившегося Царя. Он ожидал возвращена волх­вов и радовался в душе, что так легко можно будет освободиться от угро­жавшей его властолюбию опасности. Но злобе и нечестивым намерени­ям, как бы они ни были сильны, невозможно бороться с Божиим промыс­лом: они не в состоянии были уничтожить дело Божественного милосер­дия к падшему роду человеческому. Мы видели, что волхвы, вразумленные ночным видением, ушли в свою страну другим путем. Прошло несколько времени нетерпеливых ожиданий Ирода, — волхвы не приходили. Тут он ясно увидел, что его ожидания напрасны, что волхвы посмеялись над ним.

Его тревога и страх перешли в ужасный гнев, в котором он уже не оста­навливался ни перед какими средствами для удовлетворения своих нечестивых и злобных намерений. Неудачная попытка на пути преступления не образумила его, а напротив, еще более ожесточила и заставила употребить всевозможные средства для достижения своей цели. И вот в этом ожесто­ченном состоянии он издает самое ужасное приказание: не зная лица сво­его мнимого соперника, он изливает свою ярость на Его возраст и место рождения, — повелевает губить всех, как в Вифлееме, так и во всех его пре­делах, младенцев от двух лет и ниже, предполагая, что после этого новорожденному Царю невозможно будет избежать смерти. И вот до 14 тысяч невинных жертв делаются добычею ненасытного властолюбия, — несколь­ко тысяч семейств своим плачем и воплем должны разогнать страх и при­нести в душу нечестивого честолюбца покой и радость. Глас в Раме слышан, приводит Евангелие по этому поводу слова пророка, плач и рыдание и вопль великий; Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться, ибо их нет.

Ст.13-15. Однако злобному намерению Ирода не суждено было испол­ниться. Не пришла еще пора воплотившемуся Сыну Божию искупить гре­хи людские Своею смертью. Отец Небесный хранил родившегося Спаси­теля, и только что волхвы ушли из Вифлеема, является во сне Иосифу Ан­гел Господень и говорит: Встань, возьми Младенца и Матерь Его и беги во Еги­пет, и будь там, доколе не скажу тебе; ибо Ирод хочет искать Младенца, чтобы погубить Его. Исполняя Божественное повеление, Иосиф этою же самою ночью вместе с Божественным Младенцем и Его Матерью отправился в Египет, где святое семейство спокойно жило до смерти Ирода.

Поклонение волхвов Спасителю
(Лк.2:1-12)

Как ни смиренно совершилось воплощение Сына Божия в убогом верте­пе среди безсловесных; но казалось, и небо и земля поспешили прекло­ниться пред глубоким смирением своего Творца, волею почившего в убо­гих яслях. Архангелы и ангелы сошли с небесных кругов в юдоль Вифле­емскую и благовестили миру радость велию: яко родися Спас, Иже есть Хрис­тос Господь (Лк.2:11). Ветхозаветная церковь, сначала в лице пастырей вифлеемских, потом в лице праведных Симеона и Анны, поклонилась и исповедала в младенчествовавшем Иисусе славу Израиля (Лк.2:32). Нако­нец, и языческая неплодящая церковь узнала чаяние языков (Быт.49:10), и в лице волхвов преклонилась пред дивным Младенцем, Который вско­ре имел собрать во едино расточенная чада Божия (Ин.2:52).

Кто же были эти первенцы веры во Христа — эти первопризванные Им из тьмы идолослужения в чудный свет благодати? Святой евангелист Матфей называет их волхвами — именем, которое в Священном Писании по большей части означает человека зломудрого и преданного суеверию, но у пророка Даниила означает просто мудрого, — наблюдателя природы, или, частнее, астронома (Дан.1:20; 5:11). Весьма вероятно, что и волхвы, пришедшие поклониться родившемуся Спасителю, принадлежали к чис­лу сих последних, ибо во всей их истории открываются качества душ чис­тых и благоговейных, способных принимать Божественные внушения и им повиноваться. Они удостаиваются во сне наставления от Самого Бога, к Которому, по словам пророка, не преселится лукавнуяй (Пс.5:5). Все это показывает, что они имели довольно чистые понятия о Боге, и что муд­рость их не была земна, душевна, бесовская (Иак.3:15). «Глаголются же быти волсви, — говорит св.Димитрий Ростовский, — не яко в бесовских обаяни­ях упражняющийся, но понеже обычай бе персом, ефиопом и иным вос­точным странам философы своя и звездочетцы тако нарицати волхвами. Нарицаются же и царие, не яко царие велицыи, но яко имущий от них кийждо свой град, или княжение определенное».

Святой евангелист Матфей не определяет, в частности, страны, из ко­торой пришли волхвы в Иерусалим, но говорит вообще, что волсви от восток приидоша (2:1), и это подало повод производить их из Халдеи, из Персии, Аравии, и даже Индии. Но древнее предание Церкви, подтверждаемое свидетельствами святых Иоанна Златоуста, Кирилла Александрийского и Феофилакта, называет отечественною страною волхвов Персию, «яко в то время наипаче тамо славно бе учение звездочетское и не можаше кто у них царем быти, аще не первее звездочетства изучен будет». Это предание про­ливает свет и на свойство мудрости волхвов, чуждой суеверия, и на то, ка­ким образом люди, жившие среди тьмы язычества, могли знать о рождшемся Царе Иудейском: известно, что пророк Даниил жил долгое время в Пер­сии (Дан.8:2) и, что еще важнее, был главою мудрых (Дан.2:48; 5:11). Нельзя думать, чтобы он не передал своим сотрудникам и подчиненным понятий истинного Боговедения, чтобы не поделился с ними утешительным откро­вением о пришествии Мессии, Который составлял и чаяние языков, и особен­но, чтобы книга его пророчеств не была известна халдейским и персидским мудрецам, которых исключительным занятием были религия и мудрость. С большою вероятностью можно полагать, что седмины Данииловы и счис­ление их составляли у них, преемственно из рода в род, предмет особенно­го внимания и ожидания, и вот, когда приблизилось скончание их, внимание мудрецов персидских устремилось к Иудее и Иерусалиму, где, по предречению Даниила, должен помазаться Святой святых (9:24), а явление необык­новенной звезды убедило их, что Чаяние языков явился на земле. Избраннейшие из мудрых, быть может, от лица целого сословия своего, отправи­лись в Иерусалим, водимые тою же чудною звездою, которая, по словам евангелиста, идяше пред ними (Мф. 2:9).Это необыкновенное небесное явление составляло предмет разных догадок учителей церковных. Свв.Иоанн Златоуст и Феофилакт думали, что то была некая Божественная и ангельская сила, являвшаяся вверху, в виде звезды и названная в Священном Писании звездою в том смысле, в каком Ангел, предводивший ополчением Израиля в пустыне, называется просто столпом облачным и столпом огненным (ср.Исх.13:21-22; 14:19; Числ.14:14). Это мнение, подтверждаемое свидетельством двух таких великих учителей Церкви, приемлется с уважением святым списателем житий свя­тых. «Кая то бе звезда?» — вопрошает святой Димитрий Ростовский, и, приведши мнение святых Иоанна Златоуста и Феофилакта, «яко не бе от числа звезд небесных нами видимых, но Божественная некая и ангельская сила, вместо звезды являющаяся», присовокупляет: «вся бо звезды на небесех суть поставлены, а та на воздусе зряшеся, вся звезды, обычне, от востока на за­пад текут, а та едина, необычно, от востока на юг к Иерусалиму течаше, вся звезды в нощи точию сияют, а та и во дни, солнцу подобно сияше; вся звез­ды с прочими светилы непрестанное свое имут движение и течение, а та едина, овогда идяше, овогда же стояше: ходящим волхвом, ходяше и звез­да, почивающим же им, и она стояше». Впрочем, сим не отвергается мне­ние тех, которые почитают звезду, приведшую волхвов к Спасителю, небесным телом или звездою в собственном смысле. История свидетельству­ет, что великие события в мире нравственном всегда предварялись или со­провождались знамениями в видимой природе, по некоему взаимному, хотя и не неведомому для человека, соотношению мира духовного с веществен­ным: так, в час смерти Искупителя солнце померкло и земля сотряслась; и пред будущим славным пришествием Его на землю, по словам Евангелия, будут знамения в солнце, луне и звездах (Лк.21:25). Можно думать, что мудрецы персидские, зная, что скончавается счисление седмин Данииловых, и при­метив в это время появление необыкновенной звезды и еще более необык­новенное движение ее, уразумели, что она знаменует рождение того вели­кого Царя, о Котором им известно было из пророчества Даниилова.

Путеводимые чудесною звездою и наставленные в Иерусалиме от книж­ников, что из Вифлеема изыдет Вождь, еже быти в князя во Израили (Мих.5:2), волхвы достигли Вифлеема и с глубоким благоговением поверглись пред Божественным Младенцем. По обыкновению восточных народов, по которому приветствие царю должно сопровождаться поднесением да­ров (1Цар.10:27), волхвы, отверзше сокровища свои, принесоша Ему дары: зла то, ливан и смирну (Мф.2:11). В выборе сих даров отцы Церкви видят таин­ственное знаменование. «Принесоша Ему, — говорит святой Димитрий Ростовский, — злато, яко царю, ливан, яко Богу, смирну, яко человеку смертну». Не соблазнили мудрецов персидских ни бедность родителей Иису­совых, ни скромный вертеп, ни убогие ясли; «по просвещающей их тайно Господней благодати, видевше Отроча, Бога Его быти познаша, и того ради не точию яко царю, но и яко Богу Ему поклонишася, поклонением Богу приличествующим, чесо ради пишется: падше поклонишася» («Сказание о поклонении волхвов»). («Душеполезное чтение», т.10, ч.3)

Но что же Иерусалим? Как он, столько лет и столь пламенно ожидав­ший Христа, не узнал и не встретил Его? Почему толпы иудеев не устреми­лись за волхвами в Вифлеем? Иудеи были уже не те, что во дни Маккавеев. Иноземное иго уже расслабило дух их. «Для чего, — думали старейшины народа и граждане Иерусалима, — подвергаться без нужды явной опаснос­ти, идти на копье и меч диких галлов, фракиан и германцев, охраняющих входы и исходы нашего города? Если родился Христос, Посланник Божий, то Его не погубит никакая сила, никакая хитрость; Он откроет Себя Иеру­салиму и явит Себя миру, когда настанет тому время». Так думали, молчали и ожидали! Справедливо, что дело Господа Иисуса не могло погибнуть. Оно должно было восторжествовать не только над кознями земными, но и над всеми силами ада. Однако Бог действует для людей чрез людей и редко являет Свою силу непосредственно, и вот Христос изберет Себе деятелей между рыбарями и мытарями пренебрегаемой Галилеи языческой.

Хотя еще при рождении Иисуса Христа, по сказанию святого евангели­ста Луки, вифлеемские пастыри удостоились видения ангелов с вестью о рождении Господа Иисуса и рассказали о своем чудном видении некоторым жителям Вифлеема; но пастыри скоро оставили Вифлеем, а страх недав­них казней за одни мессианские надежды связывал уста слышавших от пас­тырей. Хотя еще до явления волхвов Иисус Христос во время обрезания Своего открыт был Духом Святым в самом Иерусалиме Симеону и Анне; но они, по внушению того же Духа, сказали о сей тайне только подобным им немногим праведникам, чающим избавления (Лк.2:38). Господу угодно было послать в Иерусалим других благовестников о Рождестве Христове. Было время, когда еврейские пророки торжественно предвозвещали судьбы ца­рей и народов языческих. Настало время, что отдаленные мудрецы Восто­ка — язычники торжественно возвещают потомкам сих пророков о рожде­нии Царя Иудейского. Это значило, что участь Иерусалима была уже пред­решена, что он сам себе готовил отвержение, что язычники предварят иуде­ев в Царстве родившегося великого Царя. Но Иерусалим сего не понял!

Дары Господу
в праздник Рождества Христова

И принесоша Ему дары, золото, ливан и смирну (Мф.2:11). На Востоке был обычай приходить к знатным людям с дорогими подарками. Так царица Савская посетила Соломона, привезла ему ароматы, множество золота, драгоценных камней и т.д. Посему и волхвы принесли дары Младенцу Иисусу и вручили их Матери Его. И в настоящее время некоторые имеют обычай дарить что-нибудь друг другу в день Рождества Христова. Какой же подарок может быть приятнее для Господа? Посмотрим на те сокрови­ща, какие принесли волхвы, — не можем ли мы подражать им? Во-первых, они принесли золото — самый дорогой металл. Но Давид говорит, что сло­во Божие дороже и вожделеннее дорогого золота. Значит, если мы изу­чим слово Божие и храним его в сердце, то имеем дар, который для Госпо­да дороже золота; этот дар Его — истина: нет ничего дороже ее.

Во-вторых, волхвы принесли ладан. Это — род того ароматического фи­миама, который, по повелению Божию, употребляли в скинии и во храме (Исх.30:34-38). Он имеет очень приятный запах; поднимаясь к небесам, подобно облакам, он служит благодарственным даром, приятным Богу. Если мы принесем Богу «благодарение», как говорит псалмопевец, не бу­дет ли это приятнее Богу, чем ладан? Наша душа, воссылающая фимиам благодарности к небу, не дороже ли ладана?

Наконец, волхвы принесли смирну. Подобно ладану, она добывается из дерева, растущего преимущественно в Аравии. Для этого надрезывают кору дерева, и оттуда вытекает ароматный сок, который входил в состав того благовонного елея, каким помазывали царей и первосвященников, Слово смирна значит горечь, скорбь. Не можем ли и мы принести этого дара Господу? Разве мы не скорбим и не сокрушаемся о грехах своих? Сердечная скорбь о грехе — вот наша смирна. Итак, и мы можем принести своему Царю те же дары, какие принесли Ему волхвы — золото, ладан и смирну. Мы можем принести Ему истину Божию в сердце, как говорит Давид: Слово Твое сокрыл я в сердце моем. Можем искренно благодарить Его за то, что Он пришел спасти нас. Можем пред Ним исповедать скорбь о грехах, за которые Он умер. Если мы поступим так, то будем также мудры и принесем Ему настоящие дары, истинное золото, ливан и смирну.

Звезда, явившаяся на востоке
при рождении Иисуса Христа
(Мф.2:1-2,9-10)

Евангельский рассказ о явлении необыкновенной звезды и путешествии восточных магов в Иерусалим для поклонения Младенцу Иисусу не име­ет, говорит Мейер, в основе своей никакого исторического факта. Это — миф, составленный христианами из иудеев на основании веры в звезду Мессии и того мнения, что Мессии принесут дары жители далеких стран. Если принять рассказ о необыкновенной звезде за исторический факт, то нужно басни астрологии признавать истиною и неизменный закон дви­жения небесных тел — за басню. Рассказ о поклонении магов Спасителю, говорит Эйшаль, включен в Евангелие в позднейшее время и есть ни бо­лее ни менее как уступка верованию христиан, что Христос творил чудеса силою магическою. Что же касается необыкновенной звезды, которая по­явилась при рождении Спасителя и которую называют звездою Мессии, то это одна из тех астрологических басен, которые из Халдеи наводнили тогдашний Римский мир и не исчезли еще в наше время. В самом деле, говоря о судьбе какого-либо человека, не говорим ли очень часто: «его звез­да»? Самое движение «звезды Мессии» при путешествии магов из Иеруса­лима в Вифлеем так же чудесно, как и течение звезды, ведшей Энея из пылающей Трои в Олимпу. Впрочем, об этой последней нужно сказать, что она указывала герою путь, вовсе ему неизвестный, тогда как восточ­ные маги и без чудесной звезды могли отыскать дорогу из Иерусалима в Вифлеем. Точно так же думают Штраус, Ренан и другие рационалисты.

Невольно удивляешься легкости, с какою фигурируют рационалисты пред Евангельской историей. Они бесцеремонно обращаются с нею, как ни с каким историческим памятником. Не нравится ли им что-либо в ней или не подходит к их убеждениям — сейчас клеймят то или легендою, или мифом, или преднамеренною ложью.

В Евангельском сказании о путешествии восточных астрономов в Иудею для поклонения родившемуся Спасителю мира ничего нет ни стран­ного, ни выдуманного. Мессия и для язычников был небезызвестен. Он был предметом заветных ожиданий всего человечества. В ходе истории эти ожидания высказывались нередко избранникам человечества; но ко времени появления Мессии они приняли характер какого-то всеобщего лихорадочного движения. Добросовестные и умные языческие историки, Тацит и Светоний, описывая состояние человечества пред появлением христианства, замечают, что в то время на всем Востоке ожидали необык­новенного монарха, который родится в Иудее и доставит счастье всему человечеству. Нетрудно указать историческое основание подобного ожи­дания. Это последнее есть как бы отголосок первого обетования о Спаси­теле, данного, в лице наших праотцев всему человечеству. Чем дороже и привлекательнее обещание, тем оно памятнее. Мы знаем, с другой сторо­ны, что иудеи во время своего политического рабства иноземным наро­дам (вавилонянам, персам, грекам, египтянам, сирийцам и римлянам) были разбросаны по разным странам. Живя между язычниками, они невольно знакомили этих последних с содержанием своей религии и даже располагали их к прозелитизму. Случаи прозелитизма, то есть обращения язычников к закону Моисееву, были очень нередки пред появлением хри­стианства. Само собою понятно, что при этом язычники от иудеев прони­кались мыслью и ожиданием Мессии — Спасителя мира и могли точно знать время пришествия Его. Мало этого, к концу дохристианского мира язычество дошло до изумительной нравственной слабости. Никакой ра­зумный язычник не удовлетворялся уже ни баснями о богах, ни обломка­ми и курьезами языческой морали, а выдумать новую религию не хватало сил. Погоня за истиною, погоня сильная и жгучая, при неудаче разрази­лась полнейшим скептицизмом. Естественно было после этого прийти к мысли, что только Бог Сам может извлечь человечество из нравственной тины и возжечь светоч новой религии. К этому заключению действитель­но и пришли лучшие язычники. Что ж удивительного после этого, если набожные восточные астрономы всеми силами души питали и лелеяли мысль о Спасителе мира и по необыкновенному физическому явлению заключили о рождении Его?

Таким необыкновенным физическим явлением была звезда Мессии. Между миром вещественным и нравственною областью существует взаим­ное соотношение, так что пути Божественных распоряжений в последней более или менее ясным образом открываются и в явлениях первого. Ко­нечно, основание такого соотношения неведомо нам; тем не менее вели­кие события в мире нравственном нередко предварялись или сопровож­дались знамениями и в вещественной природе. Припомним обстоятель­ства Синайского законодательства и еще более знамения, которыми со­провождалась смерть Богочеловека. Что ж удивительного, если и рожде­ние Спасителя, этот необыкновенный факт в мире нравственном, сопровождалось необыкновенным физическим явлением — явлением звезды?

Но историческая достоверность явления звезды Мессии основывает­ся не на одних только предположениях и логических выводах. И в язычес­кой литературе, и в христианском предании существуют несомненные ука­зания на звезду Мессии. В китайских астрономических таблицах, отлича­ющихся несомненною древностью и большою точностью, отмечено вре­мя появления какой-то новой звезды, которая видна была в продолжение семидесяти дней. По вычислениям Фукэ и Визелера, указанное явление новой звезды падает именно на время Рождества Иисуса Христа. В древ­них астрономических заметках индейцев также упоминается, что под ко­нец священного периода, обнимавшего 4320 лунных лет, замечена была новая звезда. И это явление, по вычислениям названных астрономов, со­впадает со временем Рождества Христова. Небезызвестно было явление необыкновенной звезды Мессии и грекам, и римлянам. Цельс, отъявлен­ный враг христианства, знал, по свидетельству Оригена, искаженное пре­дание о звезде Мессии. В песнопениях Сивиллиных, большею частью составленных в I веке нашей эры, замечательны следующие слова: «Небо и земля возрадовались при рождении Младенца, трон улыбнулся, и мир был в восхищении. Мудрецы восточные преклонились пред новою звездою, предвестницею такого счастья». Позднее, Халкидий, по всей вероятнос­ти язычник, живший в IV веке, в своем комментарии на Платонова Тимея, так описывает это явление: «Известна, — говорит он, — святая и дос­тойная нашего внимания история: она рассказывает нам о появлении звез­ды, которая предвещала не язву и смерть, а пришествие достопоклоняемого Божества для спасения людей. Халдеи, мудрые и опытные астроно­мы, заметив эту звезду, немедленно отправились отыскивать новорожден­ного Бога и, нашедши Его, принесли Ему дары и жертвы». Подобные за­мечания, взятые из древних языческих источников, драгоценны для нас. Они показывают, что факт явления звезды Мессии неоспорим. Только на­силуя историческую правду и подрывая всякое значение древних истори­ческих памятников, можно сомневаться в подлинности приведенных нами свидетельств и видеть в них отражение христианской легенды. Что каса­ется собственно христианского предания о звезде Мессии, то оно всеоб­ще, и в писаниях отцов и учителей Церкви первых веков представляется как несомненный исторический факт.

Ниже мы познакомимся с церковным воззрением на звезду Мессии, то есть с различными объяснениями этого необыкновенного феномена; те­перь же опишем, со слов святого Игнатия Богоносца, внешние свойства этого явления. «Звезда (Мессии), — говорит он, — сияла больше всех звезд, и свет ее был очаровательный; все удивлялись этому новому явленно, неприравнимому ко всем другим и произведшему на людей необыкновенное впечатление».

После таких неоспоримых исторических свидетельств касательно звез­ды Мессии, что сказать о глумлениях рационалистов над евангельским ска­занием о путешествии восточных астрономов в Иудею для поклонения рожденному Спасителю мира? Дело само за себя говорит, сколько тут доб­росовестности и исторической правды. Рационалистов сбивает с толку чудесный характер описанного в Евангелии события: звезда Мессии, го­ворят они, есть явление, противное законам естествознания, и напоми­нает собою астрологические басни. Но добросовестные и умные астроно­мы пришли совсем к другим выводам.

17 декабря 1603 г. последовало необыкновенное совпадение как бы в одной точке или соединение двух планет Юпитера и Сатурна в созвездии Рыб, так что для простого, невооруженного глаза эти две планеты долж­ны были представляться одною необыкновенною звездою; свет их был ярче и заметнее сияния других звезд. Такое явление, замеченное знаме­нитым астрономом Кеплером, не беспримерное. Абарбанель (1463 г. Дионисиевой эры) замечает, что соединение Юпитера и Сатурна совершает­ся чрез каждые 600 лет и отмечает собою какие-нибудь важные обстоя­тельства в мире Божием: с подобным соединением совпало рождение Моисея; им же непременно отмечено будет и рождение Мессии. На осно­вании такого замечания со стороны ученого иудея, Иделлер и Кеплер ду­мают, что планетное соединение в созвездии Рыб для иудеев всегда было делом особенной важности; а так как астрономические сведения иудеи заимствовали от халдеев, то и эти последние придавали особенное значе­ние подобному физическому явлению. После тщательных астрономичес­ких вычислений, названные астрономы, а также Даламберт и Шумахер пришли к заключению, что во время Рождества Иисуса Христа, по всей вероятности, последовало редкое и замечательное соединение двух боль­ших планет. Оно было замечено халдейскими астрономами и, вследствие их веры в близкое пришествие Спасителя из Иудеи, принято за несомнен­ное свидетельство рождества Мессии. Таким образом, путешествие их в Иудею было в порядке вещей.

Приводя подобное объяснение звезды Мессии, мы далеки от согласия с ним. Положим, оно не страдает резкостью и бестактностью, какими от­личаются рационалистические воззрения на звезду Мессии, но все-таки не вполне отвечает евангельской истине. Это ни более ни менее как нату­ралистическое объяснение евангельских чудес. В факте явления звезды Мессии названные ученые видят не особенное действие Божественного разума и творчества, а случайное совпадение с необыкновенным явлени­ем в мире нравственном. Но при всем том названные ученые так или ина­че помогают нам. Они признают историческим фактом явление необык­новенной звезды во время Рождества Иисуса Христа; а это очень важно для нас в борьбе с рационалистами, которые то же самое (то есть явление звезды) считают мифом, легендою, ложью.

Наше воззрение на звезду Мессии определяется самым разбором ра­ционалистических воззрений на это явление, и оно уже высказано нами. В этом явлении мы видим не случайное совпадение с величайшим чудом воплощения Бога Слова, а нарочитое воздействие Божественного твор­чества это — чудо, бывшее знамением самого величайшего из чудес — рож­дества Спасителя. В этом случае мы только повторяем учение Церкви. Св.Игнатий Богоносец, Ориген и Евсевий, разбирая евангельское сказа­ние о путешествии восточных магов в Иудею для поклонения Младенцу Христу, полагали, что упоминаемая в нем звезда особенная, нарочито созданная звезда; а по мнению Иоанна Златоуста и Феофилакта, это, — умная сила (Ангел, в образе только звезды).

Если все евангельское сказание о поклонении восточных магов Младен­цу Христу подвергается нападениям критиков рационалистов, то, в частности, замечание о звезде как путеводительнице магов из Иерусалима в Виф­леем вызывает самое безобразное кощунство их над священным предметом.

Ввиду такого ненаучного и безобразного отношения рационалистов к Евангелию, отрадно иметь дело с людьми науки и мысли, которые, испы­тывая при чтении Евангелия какие-либо недоумения, не отделываются осуждением и кощунством, а придумывают для успокоения своего набож­ного чувства объяснение того, что вызвало у них недоумение. Правда, эти объяснения не всегда бывают удачны и сообразны с евангельскою истиною, но они все-таки заслуживают нашего внимания как результат научно­го отношения к делу. Тот же знаменитый Кеплер, который признал звезду Мессии несомненным историческим фактом — соединением двух больших планет, не мог в буквальном смысле принять замечание святого Матфея: звезда, которую волхвы видели на востоке, шла пред ними (во время путешествия их из Иерусалима в Вифлеем) до тех пор, пока наконец пришла и останови­лась над местом, где был Младенец (Христос). По этому поводу он рассуждает так: «Библия о предметах человеческой жизни говорит с людьми тем же языком, каким они привыкли говорить. Она не есть учебник оптики или астрономии, но имеет в виду более высокие цели». Поэтому в приведен­ных словах Матфея, по мнению его, не следует видеть астрономического известия: это — изображение впечатления, какое сложилось у магов при постоянном внимании их к необыкновенной звезде на пути из Иерусали­ма в Вифлеем. Эбрард, один из более добросовестных немецких богосло­вов, несколько яснее приводит тот же самый взгляд. «На пути из Иеруса­лима в Вифлеем, — говорит он, — маги снова увидели звезду (Мессии), ко­торая находилась теперь на юге от Иерусалима, по направлению к Вифле­ему, и, казалось им, шла пред ними и остановилась над домом, в котором находился Младенец Иисус. Это — известный оптический обман, в кото­ром каждый может убедиться ночью: при постоянном внимании к одной определенной звезде наблюдатель может заметить, что звезда эта будет идти, когда сам он идет, и стоять, когда он остановится. Так было и с мага­ми, при постоянном внимании их к необыкновенной звезде на пути в Виф­леем. И святой Матфей только передает впечатление магов».

Другой исследователь Евангелия французский ученый Сепп ( Seppe ), разделяя подобное мнение, прибавляет к нему интересное объяснение, почему маги на пути в Вифлеем постоянно видели необыкновенную звез­ду над этим городом. «Дорога из Иерусалима в Вифлеем, — говорит он, — проходила чрез глубокую долину гигон, или «ад», которая была тогда гра­ницею двух колен, Иудина и Вениаминова. Самый Вифлеем, находивший­ся в десяти километрах на юг от Иерусалима, расположен на высокой горе. Путешественнику, идущему из Иерусалима в Вифлеем, горизонт позади этого маленького городка естественно должен казаться весьма узким».Как, по видимости, ни естественны и ни правдоподобны подобные объяснения евангельского замечания о звезде, путеводительнице магов в Вифлеем, но признать их правильными невозможно. Это значило бы све­сти звезду Мессии к самому обыкновенному физическому явлению и навя­зать евангелисту то, что ему вовсе не свойственно. Повествуя о путеше­ствии магов в Вифлеем, Евангелие Матфея передает нам вовсе не то, что казалось или могло казаться магам, а то, что они действительно видели и чувствовали. Только натуралистическое объяснение может говорить о наи­вности и оптическом обмане магов…

Признавая звезду Мессии чудом, знамением величайшего чуда — воп­лощения Сына Божия, мы и в данном случае, в путеводительстве звезды, видим то же действие Божественной силы и, говоря так, только повторя­ем отеческое воззрение на это явление. «Что за нужда была в звезде, — говорит св.Иоанн Златоуст, — когда место (рождения Спасителя) сдела­лось уже известным? Та, чтобы указать и Самого Младенца, ибо иначе нельзя было узнать Его, поелику и дом не был известен, и Его Мать не была славна и знаменита».