Сравнительное изъяснительное ^*
обозрение евангельских сказаний
о явлении Иоанна Крестителя
и его деятельности
(Мф.3:1-12; Мк.1:2-8; Лк.3:1-20)

Время явления Иоанна Крестителя
по определению евангелиста Луки
(Лк.3:1-2)

Время вступления Иоанна Крестителя на проповедь определяет ясно один евангелист Лука. Это было в 15-й год владычества Тиверия кесаря, когда Пилат был правителем Иудеи, Ирод — четвертовластником в Галилее, Фи­липп, брат его, — четвертовластником в Итурее и Трахонитской области, а Лисаний — четвертовластником в Авелинее, при первосвященнике Анне и Каиафе. Подробность, с какою евангелист Лука делает точное обозна­чение этого времени, показывает, какое важное значение в евангельской истории имеет явление Крестителя на проповедь. В то же время еванге­лист хотел чрез это изобразить то состояние мира, при каком имело со­вершаться искупительное служение Иисуса Христа роду человеческой Иудея в то время была уже обращена в римскую провинцию; поэтому Еван­гельское определение времени дает прежде всего чрез обозначение года правления римского императора; далее обозначает сначала гражданских правителей Палестины — прокуратора в Иудее Пилата и тетрархов: Ирода Антипу, Филиппа и Лисания, потом граждански-церковного и, наконец, церковного (Анну и Каиафу).

Говоря о Пилате, евангелист называет его игемоном ( ηγεμονεύοντος Πονώ Πιλάτου της Ιουδαίας ). Титул Пилата был επίτροπος — прокуратор, титул же игемона принадлежал наместнику или управителю Сирии. Но так как в Иудее в лице прокуратора была сосредоточена и военная, и гражданская власть, то этот титул мог быть приложим и к нему. После низложения Архелая, сына Иродова, в 6 г. по Рождестве Христовом, Иудея была окончатель­но присоединена к Римскому государству и вместе с Самариею и Идумеею образовала часть провинций Сирии. Пилат был по счету пятым прокуратором Иудеи; должность эту он получил в 26 г. или никак не ранее осени 25г. по Рождестве Христовом, следовательно, незадолго до явления Иоанна Кре­стителя на Иордане; в должности своей он оставался почти 10 лет.

Другие правители Иудеи называются у евреев четвертовластниками, В своем завещании Ирод разделил свои владения между своими сыновья­ми. Одну часть он отдал Архелаю с титулом этнарха, титулом, означавшим власть, меньшую царской, но большую власти тетрарха. После низложе­ния Архелая эта часть перешла в руки Рима. Другую часть, обнимавшую Галилею и Перею, Ирод отдал второму сыну своему Ироду Антипе, с титулом тетрарха, что значит управитель или начальник над четвертою час­тью. Титул этот давался в то время очень часто владетелям маленьких об­ластей, первоначально соединенных под одним скипетром и потом разде­ленных на четыре части. Ирод Антипа царствовал 42 г., до 722 г. от основа­ния Рима. Третью часть своих владений Ирод отдал третьему сыну — Фи­липпу; его владения составляли Итурея, страна Трахонитская и Ватанея.

Принимая в точном смысле слова титул тетрарха, какой носили выше­указанные сыновья Ирода, нужно думать, что кроме указанных трех час­тей Иродом была образована еще четвертая часть, которую евангелист называет Авилиниею, а ее правителя — Лисанием. Авилиния был город к северо-западу от Дамаска, при подошве Антиливана. Полстолетия ранее в этой области царствовал Лисаний, сын и преемник Птоломея, царя Халкидонского; в 36 г. до Рождества Христова он был умерщвлен Антонием, и часть его страны была отдана Клеопатре. Затем страна переходила в раз­ные руки. О существовании, однако, позднейшего Лисания не упоминает никто из историков. На этом основании Штраус видел в словах евангели­ста самую грубую историческую ошибку, состоящую в том, что он будто бы представляет живым и управляющим такое лицо, которое на самом деле умерло более чем 50 лет прежде. Мнение Штрауса разделяет в новейшее время Кейм и другие. Но и в этом случае, как и в других, мнения и приго­воры отрицательной критики оказываются в высшей степени поспешны­ми и неосновательными. Дело в том, что если бы даже мы и действитель­но не имели никаких свидетельств о существовании Лисания, современ­ника упоминаемых евангелистом Ирода Антипы и Филиппа, то и в таком случае видеть в словах евангелиста неоспоримую ошибку было бы неспра­ведливо. При этом нужно, прежде всего, обратить внимание на следующие факты: а) известный по Диону Кассию и другим Лисаний, живший до Рож­дества Христова, носил царский титул, данный ему Антонием, упоминае­мый же евангелистом называется прямо только тетрархом; б) прежний Лисаний царствовал только 4-5 лет; имея в виду этот краткий срок его царствования, невероятно, чтобы страна только потому, что в ней 4-5 лет царствовал некто Лисаний, могла спустя почти столетие называться у всех историков Авилиниею Лисания; наконец, в) в недавнее время найдены одна медаль и одна надпись с именем Лисания, называемого именно тет­рархом и первосвященником — титулы, с какими прежний Лисаний неиз­вестен. Из всего этого и заключают, что кроме Лисания, жившего до Рож­дества Христова, был еще другой Лисаний, без сомнения, потомок перво­го, владевший не всею страною Халкидскою, но лишь частью ее с именем тетрарха. Это заключение подтверждается теперь как положительный факт двумя найденными надписями, упоминающими ясно именно о тет­рархе Лисании, современнике Августа и Тиверия.

Архиереями евангелист Лука называет Анну и Каиафу. Если по закону у иудеев был всегда один первосвященник, то со времени подчинения рим­скому владычеству, римские прокураторы сменяли архиереев по своему усмотрению и представляли власть другим лицам, так что в одно время бывало несколько титулярных архиереев; правящий же был один. По сви­детельству Флавия, Анна, или Анан, сделался архиереем при Кононии (про­кураторе), в 760 году от основания Рима, и был до правления Валерия Грата, который отнял у него власть и передал ее Измаилу, потом немного спустя отставил и сего и назначил Елеазара, сына Анны, а чрез год Симона, но опять чрез год отдал архиерейство Иосифу по прозванию Каиафа. Во время этого Каиафы явился Иоанн Предтеча и потом распят был Иисус Христос. Если же Лука ставит в числе архиереев и Анну, который был отставной, и умалчивает о других подобных же архиереях, то, вероятно, потому, что Анна был тесть Каиафы и пользовался у него и у народа боль­шим уважением за свое долговременное правление, тем более что он был отцом пяти сыновей, бывших поочередно архиереями. Некоторые прибавляют, что Анна был еще викарием своего зятя по архиерейству, а это давало ему власть, равную с архиереем.

В это-то время был глагол Божий к Иоанну, сыну Захарии, в пустыне (Лк.3:2). Удаленный от всех училищ человеческой мудрости, он не по своему влечению или желанию вступил на дело служения, но, в своем уединении преданный тихому безмолвию и молитве, он ожидал свыше призывания и наставления в таинствах веры: был послан от Бога (Ин.1:6). И как скоро он получил от Бога призвание и посольство, повеление и освящение, от­кровение и уверение, то без всякого замедления и дальнейшего приготов­ления, со всею готовностью и преданностью воле Божией, поспешил на дело служения.

Место служения Иоанна Крестителя

Поприщем своего служения Иоанн избрал страну, лежащую около отечес­кого города в так называемой пустыне Иудейской (Мф.3:1; Мк.1:4) и отсю­да переходил в другие страны, как скоро представлялся к тому случай или побуждал его Дух Святой (Лк.3:3). Пустыня, в которой проповедовал Иоанн, была менее плодородная и менее обитаемая часть той области, которая, по описанию Иосифа Флавия, лежала между Иорданом и Мерт­вым морем и состояла большею частью из гор и лугов, имела, однако, не которые пажити, много деревень и городов. Путешественники, посещав­шие эту страну, рассказывают о прекрасных видах окружающих ее гор и долин, приятнейшим образом разукрашенных цветами и зеленеющею травою. Самая приятность этой страны могла расположить Иоанна из­брать ее местом своей проповеди. Но были и гораздо важнейшие причи­ны, почему он вопреки обычаю большей части древних учителей и гос­подствовавшему тогда обыкновению преподавать учение во храме или синагогах не пошел в Иерусалим, но вступил, как народный учитель, в стра­ну, отдаленную от главного города. Он знал, сколь многие будут смотреть на него там глазами завистливыми, сколько препятствий предлежало бы ему там в деле его служения как со стороны фарисеев, так и со стороны других слепых вождей иудейского народа. И для слушателей было гораздо лучше, когда они приходили к нему в пустыню и здесь свободные часы посвящали тихому размышлению и самоуглублению, кои всегда должны сопутствовать наставлению. Удаление от шума и рассеяния необходимо, чтобы люди хотя раз пришли к размышлению о самих себе.

Значение Иоанна Крестителя
в деле его общественного служения

Говоря о значении Иоанна Крестителя в деле общественного служения его, первые три евангелиста указывают исполнение на нем ветхозаветных пророчеств о приготовителе пути Господу, Ангеле Божием (Мф.3:3; Лк.3:4-5; Мк.1:2-3). У всех их находится цитата из пророка Исайи 40:3; но у евангелиста Луки он приведен полнее (40:3-5). А евангелист Марк, обык­новенно мало сносящий новозаветные события с ветхозаветными проро­чествами, в данном случае, напротив, приводит еще цитату из Малахии 3:1, которая в Евангелии от Матфея (11:10) и Луки (7:27) передается как высказанная Иисусом Христом в свидетельстве Его о Крестителе. Проро­чество Исайи в указанном месте относится прежде всего и ближайшим образом к возвращению иудеев из плена Вавилонского, которое пророк изображает, как предводительствуемое Самим Богом и предшествуемое вестником. Этот вестник возглашает, чтобы в пустыне, по которой имеет пройти Господь со Своим народом, приготовили Ему путь прямой и ров­ный, — углубления наполнили насыпями, а горы и холмы срыли и т. д. Это пророчество евангелисты и сам Иоанн Креститель (Ин.1:23) изъясняют в прообразовательном смысле, и под Господом, шествующим во главе Сво­его народа, при возвращении последнего из плена, разумеют Мессию, а под вестником Его Предтечу — Иоанна; пустынею в этом духовном смыс­ле будет самый народ израильский, а ее неровности, которые следует уст­ранить как препятствия к пришествию Мессии суть грехи человеческие; отсюда и сущность проповеди Иоанна: покайтесь. Это прообразователь­ное пророчество Исайи последний из ветхозаветных пророков — Малахия высказывает прямо, называя приготовляющего путь Мессии Предте­чу Ангелом Господним (Боголепов. Руководство к толковому чтению Чет­вероевангелия).

Деятельность Иоанна Крестителя

Деятельность Иоанна Крестителя состояла прежде всего в проповеди о приближении Царства Божия и о покаянии. В те дни приходит Иоанн Кре­ститель и проповедует в пустыне Иудейской и говорит: покайтесь, ибо прибли­зилось Царство Небесное (Мф.3:1-2). Приближение Царства Небесного — то же, что приближение Царства Мессии. Это — оправдание грешного человека пред Богом чрез искупительные заслуги Иисуса Христа, прими­рение с Богом в Сыне Его и, как необходимое следствие этого, блажен­ство на небесах. Это — совокупность тех сверхъестественных и благодат­ных даров, которые необходимы для спасения человека и дарованы нам Иисусом Христом в устроении Церкви на земле. Как внутреннее действие и состояние человека, оно не приходит с соблюдением, то есть оно незамет­но для внешнего наблюдения, но есть внутрь (Лк.17:21). Такое вожделен­ное Царство, по словам пророка, уже приближися, но в него не могут вой­ти люди с ожиданиями земными, с расположениями и наклонностями чувственными, с сердцем нечистым, грубым и развращенным. Посему Предтеча требует от всех очищения духа и исправления сердца: покай­тесь, принесите искреннее раскаяние о содеянных грехах своих; всячес­ки удаляйтесь от них и на место греховных склонностей питайте в себе лучшие и богоугодные расположения; возбудите в себе стремление к чис­тоте сердца и благоговение к Богу, которые выражаются в соответствен­ных им делах.

Интересный пункт в истории святого Иоанна Крестителя — первое его явление народу с публичным словом, по закону Божественной силы. Оно имело решительное значение по отношению к народу, который с первого явления нового проповедника обратил к нему сердца и взоры. Оно может давать богатый материал для размышления и историку, и философу, и ху­дожнику. Мы представляем себе стечение народа в каком-либо месте око­ло Иордана по случаю религиозного праздника или по чему-либо другому. Может быть, общество, стекшееся в одном месте, читало закон или воспо­минало судьбы Божии, явленные в истории их отцов и дедов. Среди бесе­ды пред обществом, погруженным в размышление, вдруг является моло­дой человек, прикрытый епанчею из верблюжьего волоса, подпоясанный кожаным поясом. Суровая аскетическая жизнь его молодому лицу прида­ла сухость и бледность. Но эта сухость и бледность не показывает истощения: крепкие мускулы и широкие кости, видные из-под его верблюжьей одежды, свидетельствуют о силе и твердости его организма и вместе с тем о силе и твердости его духа и воли. На челе его следы трудовой сосредото­ченной мысли; в его глазах блестит и выражается какое-то особенное оду­шевление, и на всем лице ясный отпечаток самоуглубления и решитель­ности. На него указывают; на него обратили внимание. Сильным высо­ким голосом он начинает сильную речь к этому собравшемуся обществу: оно поражается неожиданностью этой речи, поражается видом этого че­ловека, Бог весть откуда явившегося, такого оригинального и заманчиво­го по виду. Молодость и нежность возраста, строгий аскетизм и непрек­лонная энергия, редко соединимые в одном лице, придают ему в глазах народа особенный интерес. Слова его, полные небесной святости и внут­ренней энергии, как гром раздаются пред собранием, и после того как этого слова не стало, не вдруг приходит в себя ошеломленное собрание: первое впечатление парализовало самостоятельную мысль слушателей, и в них говорит только какое-то неясное чувство, похожее на страх и благо­говение. Они одумываются, приходят в себя; новые слова глубоко запали в их душу и уже слились с содержанием их сознания, и потому от них они не могут оторваться. Начинают спрашивать, кто этот странный и, по-ви­димому, великий человек. Называют имя Иоанна, молва о котором уже ходила как о человеке высшего просвещения. Желание слушать его рас­тет все больше и больше по мере слухов о первом впечатлении, произве­денном проповедью Иоанна. Пророчество, давно не слышное во Иудее, проявилось снова с такою силою, какой не было, говорят, и в устах Илии, проповедь продолжается, впечатление усиливается, и святой Иоанн дела­ется великим провозвестником новых начал и вождем нового направле­ния духовной жизни в иудейском народе.

Сила духа и слова Иоанна производили необыкновенное впечатление на современные ему поколения. Иосиф Флавий свидетельствует, что «на­род, восхищенный его учением, стекался к нему в великом множестве… и что власть этого мужа над иудеями была так велика, что они готовы были сделать по его совету все, и что сам Ирод царь боялся этой власти велико­го учителя над своими подданными; видел, что они скорее послушаются Иоанна, чем его самого, и потому в беспокойстве за собственную власть заключил его в темницу». По словам евангелистов (Мк.1:5; Мф.3:5-6), к нему выходила в пустыню вся Иудейская страна и иерусалимляне, и крес­тились от него, исповедуя грехи свои. В народе образовалось благоговей­ное уважение к имени и деятельности Иоанна. Все поражались необычай­но его словом и его подвигами, и у всех на уме при этом таилось помышле­ние: не Христос ли, не обещанный ли Мессия этот великий посланник Божий (Лк.3:15)?

Обличительная речь Иоанна
к фарисеям и саддукеям
(Мф.3:7-10)

К Иоанну приходили люди не только из простого сословия, но и лица, пользовавшиеся народным уважением, учители и их последователи из фа­рисейской и саддукейской секты. Надобно думать, что саддукеи в этом случае следовали только примеру фарисеев, подобно тому, как они, по свиде­тельству Иосифа Флавия, когда умывали руки, то следовали постановлению фарисеев, совершенно вопреки своему убеждению, а единственно ради преимущественного веса фарисеев в глазах народа. Этим объясняется, почему и саддукеи пришли слушать проповедь Иоанна о покаянии и искать крещения, хотя это совершенно несообразно с их характером. Иоанн счел нужным высказать истину и тем, и другим гораздо сильнее. Он знал, что мни­мая праведность фарисеев главным образом состояла в излишней точнос­ти таких вещей, кои сам закон оставим в неопределенности. Знал, что та­кая наружная, тщеславная святость легко может ослеплять народ и истинную смиренную праведность привести у него в подозрение. Саддукеев Иоанн знал как открытых противников важнейших предметов вероучения, как равнодушных презрителей всего священного, коих образ мыслей представлял много пищи страстям, открывая свободный путь многим порокам. Весьма вероятно, что фарисеи и саддукеи, напыщенные своею святостью и уважением народа, никогда не думавшие найти в себе какие-либо недостатки, при­ходили к Иоанну из подозрения, единственно для того, чтобы выведать на­мерения нового учителя; особенно беспокоило их то, что по мере, как воз­растало уважение народа к нему, упадала их собственная слава. Можно ли после этого удивляться, что Иоанн встречает их грозною речью: порождения ехиднова! кто сказа вам бежати от грядущего гнева. (ст.7) — что заставляет вас и таких святых и чистых, какими вы представляете себя, теперь боять­ся и избегать предстоящего гнева Божия? (св.Иоанн Златоуст. Толкование на Евангелие от Матфея). С такими словами, указывающими на освобождение от гнева Божия посредством покаяния, Иоанн обращается к фарисеям и саддукеям, как будто пришедшим для покаяния и крещения, тогда как они, по ясному свидетельству евангелистов, совет Божий отвергоша о себе, не крещшеся от него (Лк.7:30). Но так как они пришли уже на Иордан, то Иоанн го­ворит с ними как с пришедшими для искреннего раскаяния в своих грехах и с кроткою твердостью продолжает: если вы действительно желаете избе­жать предстоящего суда, то принесите плод достойный покаяния (ст.8); дей­ствуйте праведно; отвращайтесь от того, в чем теперь надобно раскаяться; не думайте, что вы избежите этого суда и будете гражданами нового Цар­ствия собственно потому, что вы дети Авраама (ст.9). Напрасно вы думаете, что ваше плотское происхождение от этого великого праотца освобож­дает вас от трудных подвигов для наследования грядущего Царства Божия. Одно происхождение от Авраама не приносит вам никакой пользы и не имеет никакого значения в отношении к наследию наступающего Царства, если не будет соединено с истинным покаянием и добрым внутренним чув­ством. Не думайте, что в случае отвержения вашего у Авраама будет недо­статок в чадах — нет, Бог может и из камней сих воздвигнуть чад Аврааму (ст.9). Упрек безчувственным и ожесточенным иудеям поразительный! Из книги Иисуса Навина (4:9) видно, что в Иордане были поставлены камни в память чудесного перехода израильтян чрез эту реку. Иоанн произносит упомянутые слова в то время, когда крестил в Иордане (Мф.3:6) и именно в Вифаваре (Ин.1:28), то есть в месте прехождения, каковым именем обо­значается то место, на котором по переходе чрез Иордан израильтяне по­ставили ковчег. Иероним свидетельствует, что камни, поставленные па­мятником чудесного перехода, были видны еще в его время. На сии-то кам­ни указывая, Иоанн Предтеча как бы так сказал: как древле камни эти по­ложены в знак чуда, совершенного Богом для славы Израиля, — так ныне, в поношение ваше, Тот же Всемогущий может из камней сих воздвигнуть потомков Аврааму. Если вы будете недостойны, Он может избрать другие народы в наследники обетовании, данных Аврааму. От Авраама произош­ли многие народы, не Израиль только. Не вси бо сущий от Израиля, сии Изра­иль, ни зане суть семя Авраамле, вси чада: сиречь, не чада плотская, сия чада Божия, но чада обетования причитаются в семя, как прекрасно замечает апос­тол Павел (Рим.9:6-8). Только совершенное внутреннее изменение сво­их чувств и склонностей может возвратить вам давно уже потерянное пра­во наследия нового Царства и охранить вас от предстоящего гнева Божия. И теперь самое лучшее время к этому внутреннему изменению и обраще­нию к Богу отцов своих; суд уже пред дверьми, — ибо секира при корени древа лежит, и древа, не приносящие доброго плода, то есть люди, коих дела свидетельствуют о нечистых чувствах их, будут посечены, искоренены и со­жжены, притом секира уже при корени их лежит: суд предстоит весьма близ­ко, и чрез краткое время получат наказание все нечестивые, потому что всякое без различия древо, не приносящее плода, будет иссечено и сожже­но (св.Иоанн Златоуст. Толкование на Евангелие от Матфея). Суд близ есть, но есть время избегнуть предстоящей участи; секира только лежит при корени, но не начинает еще посекать (там же).

Этой речи Иоанна Крестителя к фарисеям и саддукеям нет в Евангелии от Марка; евангелист же Лука приводит ее согласно с Матфеем, но гово­рит, что она была обращена к народу. Здесь нет противоречия между евангелистами Матфеем и Лукою. Означенная речь Крестителя, конечно, была произнесена пред всем собравшимся народом; но почему Иоанн говорил здесь строго и грозно, это объясняет нам святой Матфей: говоря в таком тоне, Иоанн имел в виду главным образом фарисеев и саддукеев, которые были среди народной толпы, а вместе с ними и всех тех, кто из простого народа был одинакового с ними расположения и духа. А могло быть и так, что сии обличительные слова Иоанн произносил дважды: и к народу, как говорит евангелист Лука, и в особенности к фарисеям и саддукеям, как говорит евангелист Матфей, чтобы дать им почувствовать, что хотя они (фарисеи и саддукеи) и считали себя гораздо выше и добродетельнее на­рода, но с ними не иначе Бог поступит, как и с прочими, если они не при­несут достойных плодов покаяния.

Лк.3:10-14. Говоря об этой речи Иоанна Крестителя, евангелист Лука прибавляет, что многие из простого народа тронулись ею и спрашивали Иоанна, что им делать. Чтобы представить людям яснее существенные их обязанности, от которых они уклонились в собственной жизни, возбудить в них внутреннее святое расположение, из которого должны проистекать все добрые дела, Иоанн пред каждым сословием своих слушателей восста­ет против того порока, которому преимущественно предавался каждый из них порознь. Так, людям, своекорыстие которых ясно открывалось в ску­пости и недостатке благотворительности, проповедует о том, чтобы они уделяли из своего собственного богатства и имущества, — если оно превы­шает необходимые их нужды (Лк.3:11). Мытарям, которые взыскивали пошлины более надлежащего и тем обогащались, Иоанн напоминает об обя­занности не брать с народа больше того, что постановлено законом (3:12-13). Являлись к нему и воины, вероятно, из войска Ирода Антипы. Этот князь действительно имел немалое число войска, что, естественно, требо­вало увеличения налогов и часто подавало повод праздным и корыстолю­бивым воинам клеветать на многих как на возмутителей, коих должно обуз­дывать силою. Это было причиною того, что насилия во многих местах оставались без наказания и чрез то распространялись более и более. Посе­му Иоанн увещевал воинов воздерживаться от насилия, не клеветать ни на кого как на возмутителя и непокорного и довольствоваться определенным жалованьем (Лк.3:14). Так простую и великую заповедь: люби ближнего, как самого себя, — умел Иоанн ясно и понятно передавать каждому.

Крещение Иоанново
(Мф.3:5-6; Мк.1:4-5; Лк.3:3)

Иоанн не ограничивался одною только проповедью о покаянии и о Цар­ствии Небесном, которая могла изгладиться из памяти и сердца его слушателей по их грубости или невнимательности; но он старался чувственные сердца их возбудить чувственным, внешним способом действования, ко­торый не мог остаться без продолжительного на них впечатления: этот способ действования состоял в крещении. Между иудеями омовения были в обыкновении с глубокой древности. Иаков, приготовляясь принести жер­тву Богу в Вефиле, приказывает своим домочадцам повергнуть боги чуждыя и очиститься (Быт.35:2). Впоследствии очищения заповеданы были Самим Богом и совершались не только над людьми (Исх.19:10; 29:4; 40:12; Лев.8:6; Числ.8:6; Лев.12:6; 13:34; 16:7-9; Лев.11:25-29; 22:6; Числ.19:7-12), но и над вещами (Числ.31:23). Кроме этих омовений, у иудеев был еще обряд принятия язычников в иудейство, подобный крещению. Хотя древность его не определена удовлетворительно, но думают, что он во­шел в обыкновение после плена вместе с другими очищениями, — когда многие из язычников присоединялись к иудейству и принимали креще­ние, частью потому, что некоторые уже были обрезаны и им, равно как и женщинам, нужен был другой обряд очищения, а частью потому, что не­которые, желая принять иудейство, страшились обрезания и из снисхож­дения их только крестили.

Но ни одно из этих омовений не походило на крещение Иоанново. Призванный Самим Богом на дело служения, Иоанн как проповедник по­каяния по повелению Божию, установляет крещение покаяния во оставление грехов. Покаяние, как мы видели, было в очах Иоанна необходимым и не­избежным условием вступления людей в новое Царство Божие; посему кре­щение покаяния означало такое погружение в воду, которым истинно ка­ющиеся свидетельствовали искренность своего покаяния и открыто ис­поведовали свои грехи (Мк.1:5) и этим самым действием показывали, что они, подобно телесному омовению, обязуются постоянно очищать душу свою от нечистоты греховной. Обряд этот был так прост и приспособлен к понятиям народа, обыкновенно представлявшего внутреннее очищение под образом омовения телесного, что цель его была понятна всем и каждому, кто только имел истинное стремление к очищению души.

О силе и значении крещения Иоаннова вот как рассуждали святые отцы и учители Церкви. «Крещение Иоанново, — говорит святой Иоанн Злато­уст, — только предуготовляло другое (крещение христианское); оно только в зародыше и обетовании заключало то, что последнее совершало самым делом». Блаженный Августин выражает это подробнее: «Я верю, что Иоанн крестил водою во оставление грехов, но самым делом совершается это толь­ко в крещении христианском», и присовокупляет: «Иоанн преподавал та­кое крещение, которое принявшего оное побуждало признать необходи­мым крещение Господа. Те не возрождаются, которые крещаются креще­нием Иоанновым; им только для Господа люди были приготовляемы, и только в Нем одном могли получить возрождение». По словам св. Кирилла Александрийского, «Как Закон Моисеев служил некоторым образом приготов­лением к будущим благам и духовному Богопочтению, заключая в себе со­кровенную истину, так и крещение Иоанново относительно к крещению Христову содержит в себе приготовительную силу». «Крещение Иоанново, — пишет блаженный Иероним, — не столько отпускало грехи, сколько было крещением покаяния в отпущение грехов, то есть в будущее отпущение, которое должно было последовать чрез Христово освящение».