Крещение
Господа нашего Иисуса Христа

О крещении Христа Спасителя говорят все четыре еванге­листа. Подробнее других повествует евангелист Матфей, но и сказания прочих евангелистов заключают в себе указания, очень важные для ясного уразумения этого многознамена­тельного события в жизни нашего Спасителя.

Проповедь Иоанна Крестителя была проповедью покая­ния, крещение его — символом очищения, омытия грехов. Для чего же Иисус Христос, чистый и безгрешный от самого рож­дения, идет на Иордан к строгому проповеднику покаяния и от руки его приемлет крещение? Вопрос этот не мог решить себе сам Креститель, по Божественному вдохновению познав­ший в грядущем к нему Иисусе обетованного Мессию. Иоанн же возбраняше Ему, глаголя: аз требую Тобою креститися и Ты ли грядеши ко Мне? (Мф.3:14). Иисус Христос успокоил его недо­умение следующими словами: остави ныне, тако бо подобает нам исполнити всяку правду. Что означают эти слова?

Крещение Иисуса Христа нельзя представлять себе со­бытием, отдельно стоящим в Его земной жизни; напротив, оно не только имеет тесную связь со всем ходом Его служе­ния нашему спасению, но составляет решительное и пол­ное начало этого служения.

Единому Безгрешному, возжелавшему пред вечною Прав­дою искупить падшее человечество, подобало свободою Своею поставить Себя пред Богом в положение грешного человечества: восчувствовать и вынести на Себе все бремя его греховности, в лице Своей святыни представить Богу и Отцу все соестественное Ему человечество, обремененное сознанием греха, готовое подвергнуться всей силе действия Божественного правосудия. Отсюда становится понятным, почему Иисус Христос требует для Себя крещения как сим­вола покаяния в грехах человечества, для спасения которо­го Он воплотился, — как предначатия Своего страдания за грехи мира, и называет это исполнением правды. Нельзя сомневаться, что проповедь Иоанна о покаянии не только ни для кого из иудеев, но и для самого Иоанна не представ­лялась во всей глубоко знаменательной своей силе; полная правда ее была открыта только Единому, вземлющему грехи мира. Сам Он был свободен от всякого греха и потому мог соделаться совершеннейшею жертвою за грех; но тем сильнее в Нем было сознание тяжести греха пад­шего человечества, ради которого Он воплотился и вочеловечился. Са­мое чувство, или сознание в Себе человеческой, хотя и безгрешной, пло­ти у Него не было одним личным сознанием, как будто бы Его чистая свя­тая плоть не имела ничего общего с остальным человечеством, но скорее было сознанием Своей принадлежности к человеческому роду, который Он восхотел от греха и нечестия возвести к Своей святости. Таково дей­ствие Его любви, по которой самая святость Его нисходит к сознанию всеобщей греховности. И когда теперь проповедь Иоанна, имевшая в виду именно пробуждать это сознание в грешных людях, достигла высшей сте­пени своей силы и строгости, то душа Иисуса восприяла на себя чувство человеческой греховности, и Он идет к воде очищения, Самим Богом ус­тановленного и совершаемого чрез Его пророка; и, конечно, никто из кре­стившихся не знал и не чувствовал в такой степени необходимости этого очищения для себя, в какой чувствовал оную Иисус для всего человечества. Таким образом, в крещении проявилось как первое торжественное действие Его Божественной любви к падшему человечеству, нисхождение Его до униженной меры очищения, одинаковой с согрешившим человече­ством, — взятие на Себя всех грехов человеческих и предначинательное нисхождение, как бы во гроб, в струи иорданские. Потому-то действие крещения покаяния в крещении Иисуса собственно обнаружилось во всей полноте благоволительным гласом Бога Отца о Сыне возлюбленном и со­шествием на Него Духа Святого. Иисус Христос как чистейший Предста­витель всего человечества, омывая Свою плоть крещением, тем самым тор­жественно предомывает в Иордане грехи людские, взятые Им на Свою ответственность: таким-то решительным началом искупления падшего человечества Искупитель воистину отверзает небо земле и являет челове­кам неведомую дотоле им тайну Троического поклонения. Таким образом, Иоанн Креститель только после крещения возвещает Иисуса Агнцем Бо­жиим, вземлющим грехи мира (Ин.1:29); тогда как прежде в своей пропове­ди представлял Его только сильнейшим себя, грядущим за собою, Отмстителем за беззакония и Воздателем за добро (Мф.3:10-12; Мк.1:7-8; Лк.3:9-17; Ин.1:15,26-27). Он прямо признается народу, что до крещения он не знал Иисуса (Ин.1:31-33), что видно из самой попытки его не допус­тить Иисуса до крещения. Сознавая свою собственную внутреннюю нечи­стоту, Иоанн сам желал креститься от Иисуса, но не знал, для чего без­грешному, чистому Господу потребно крещение. В кратком ответе Иису­са, как его передает евангелист Матфей (3:15), разрешается это недоуме­ние Иоанна. По словам евангелиста Луки, Иисус молился во время крещения (Лк.3:21). С уразумением цели Крещения Иисуса дается уразуметь и о предме­те Его молитвы, ответом на которую служили последовавшие затем чудес­ные знамения. Омывая грехи человечества в иорданских струях, Иисус молился о том, чтобы чрез Его безгрешное омовение распространилось очи­щение на все грешное человечество, и, может быть, также о том, чтобы Его человеческому естеству Отец даровал силы, если можно так выразить­ся, вполне совершить начатый Крещением подвиг очищения и искупления человечества. Впоследствии, пред окончанием этого подвига, мы видим, Он молился о том же самом; разумеем здесь так называемое моление о чаше. Последовавшими за молитвою Иисуса знамениями Бог показал, что Он услышал молитву Сына Своего. Отверстие небес, Божественный глас и видимое сошествие Святого Духа — вот знамения, которыми Бог ощути­тельно для всего народа, присутствовавшего при крещении Иисуса (Лк.3:21-22), ответил на Крещение и молитву Своего возлюбленного Сына. Что­бы уразуметь силу первого знамения, нужно представить себе первобыт­ное состояние человека, когда он был еще добр и безгрешен. До грехопа­дения между Богом и человеком существовало тесное общение, имевшее по самому свойству чистой, неиспорченной природы человеческой харак­тер видимого присутствия Бога в раю. Но как скоро грех повредил приро­ду человека, то человек как бы пропастью, грехом отлучил себя от Бога; херувим с пламенным мечем заградил человеку вход в райское жилище, где он мог прежде видимым, ощутительным образом сообщаться со своим Богом и когда потом грехи людские превысили долготерпение Божие, тогда самый земной рай был смыт потопом. Но небо не навсегда закрылось для человека; с очищением людских скверн или грехов оно должно снова открыться. И вот теперь чрез Иисуса Христа, эту новую дверь рая, оно открывается для человечества, скверны которого омывает на Иордане Безгрешный; таким образом общение между Богом и человеком восстановляется. Но этого мало, на крещающегося Иисуса как Представителя предобновленного, предочищенного человечества сходит видимым образом Дух Святой и на Нем почивает; при этом Божественный глас свидетельству­ет о Нем как о Сыне возлюбленном, в Котором открывается благоволение Божие к человечеству. В этом гласе выражается вся Отеческая любовь к сему Агнцу, берущему на Себя грехи мира, и слышится великое слово о примирении неба с землею, Бога с людьми. Явление Духа в виде голубя удобоприменительно и к общему понятию людей, и к самой священной истории, все события которой суть события домостроительства спасения падшего человечества. Голубь в общем понятии и по указанию Священного Писания представляется как символ нравственной чистоты; в событи­ях же священной истории изображается еще как вестник спасения, принесший Ною свежую ветвь — радостный знак окончания потопа. Явление Духа в виде голубя указывает нам на оба эти значения: и как на символ ду­ховной чистоты, недостающей грешному человечеству, и как на вестника благодатного спасения и примирения человека с Богом.

Таков смысл сошествия Святого Духа на Иисуса при крещении; но сие было для всего человечества, Представителем которого является здесь Иисус. Дальнейшее же значение этого сошествия в отношении собствен­но к лицу Иисуса Христа объясняет апостол Петр словами: помаза Его Бог Духом Святым и силою, и пройде Иисус благодетельствуя и исцеляя вся насилован­ные от диавола, яко Бог бяше с Ним (Деян.10:38). На это помазание Иисуса Духом Святым, ради Его высокого служения, указывал пророк Исайя сле­дующими словами: Дух Господень на Мне, Егоже ради помаза Мя, благовестети нищим посла Мя, исцелити сокрушенных сердцем, проповедати пленным отпуще­ние и слепым прозрение (Ис.61:1). На эти слова пророка Сам Иисус указыва­ет как на доказательство Своего Божественного посланничества Иоанну, который сам видел помазание Его Духом Святым. Креститель, находясь в темнице и слыша дела Иисусовы, послал к Нему учеников своих спросить: Ты ли еси грядый, или иного чаем? В удостоверение Иоанна, и особенно уче­ников его, Иисус велел ученикам сказать ему, что они видят и слышат, имен­но — что слепые прозревают, хромые ходят, прокаженные очищаются, глухие слы­шат, мертвые восстают и нищим благовествуется: и блажен, кто не соблазнится о Мне (Мф.11:2-5), — заключает Спаситель.

Почему же, скажут, иудеи не уверовали в Иисуса Христа при таких собы­тиях? «По жестокосердию своему, — ответим словами святого Иоанна Зла­тоуста, — ибо и при Моисее много было чудес, хотя и не таких; но народ и после голосов, труб и молний слил себе тельца; да и те же самые, кото­рые были при крещении, видели после воскресение Лазаря, — однако не только не уверовали в Того, Кто сотворил это чудо, но часто покушались даже убить Его. Итак, если они, видев собственными глазами воскресе­ние мертвых, столько были злы, то чему дивиться, если они не поверили гласу, нисшедшему свыше? Ибо когда душа находится в состоянии бесчув­ственности и развращения и одержима недугом зависти, тогда она не убеж­дается никаким чудом». Впрочем, нельзя думать, будто явление Бога при Крещении Иисуса Христа осталось бесполезным для всех Его последова­телей. На тех, которые под руководством Иоанна предрасположили себя к принятию истинного Мессии, обстоятельства крещения Иисуса Хрис­та, конечно, имели благотворное влияние. Что же касается до Иоанна, теперь для него совершеннейшим образом объяснилось достоинство и на­значение Иисуса, так как ему прежде этого было возвещено: на Негоже узриши Духа сходяща и пребывающа на Нем, Той есть крестяй Духом Святым (Ин.1:33). После этого знамения гадание его о Божественном достоинстве Иисуса перешло в полную, совершенную уверенность.

Как примирить незнание
Иоанном Крестителем Иисуса Христа
до Его крещения, о чем он сам
свидетельствует в Евангелии от Иоанна (1:33),
со словами евангелиста Матфея (3:14):
Иоанн же возбраняше Ему глаголя:
Аз требую Тобою креститися, и Ты ли грядеши ко мне?

Думают, что еще до Крещения Иисуса Христа Иоанн знал Его; знал Его святость, бесконечно превышавшую нравственность современных Ему иудеев; знал высокие совершенства Его, которыми Он без сравнения пре­восходил самого Иоанна. И мог ли не знать Иисуса тот, который еще во чреве матери взыграл радостью при встрече Елизаветы с Пресвятою Де­вою? Правда, местожительства их, Назарет и Иута, были одно от другого не ближе 10-12 миль и при тогдашнем не совсем удобном сообщении, взаимные посещения родственников не могли быть часты. Правда и то, что Пресвятая Дева вскоре после рождения Иисуса должна была бежать в Еги­пет и, возвратившись оттуда, поселилась опять в Назарете. При всем том самый удобный случай к свиданию их был в Иерусалиме во время праздни­ка, к которому ежегодно приходить обязан был каждый израильтянин. Но, зная Иисуса как сына Марии и родственника своего по плоти отличающе­гося необыкновенною чистотою и святостью жизни и не похожего на про­чих людей, приходивших принимать крещение покаяния, Иоанн не знал Его Божественного достоинства, как он сам говорит: аз не ведех Его (Ин.1:33) и только при крещении он узнал в Иисусе Христе Сына Божия. Дух, руководствовавший Иоанна во всем служении, конечно, вразумил его о нео­бычайности Лица, пришедшего на крещение. Посему-то Иоанн, по глубо­кому чувству своего смирения и недостоинства пред Тем, Коего явление произвело на него столь сильное впечатление, воскликнул: аз требую Тобою креститися, и Ты ли грядеши ко мне? (Мф.3:14) (Христианское чтение, 1853). Другие толкователи думают, что жизнь Иисуса Христа до Его Креще­ния, по Божественному устроению, текла совершенно раздельно от жиз­ни Иоанна и именно для того, чтобы впоследствии тем тверже и удостоверительнее было их взаимное свидетельство друг о друге. В таком случае описываемое здесь евангелистом Матфеем обстоятельство объясняется тем, что Иоанн, много обращавшийся с людьми и чрез то научившийся прозревать внутреннее человека, сразу узрел в Нем чистого и безгрешно­го, а Дух Божий тотчас исполнил дух его сильным предчувствием, что это и есть ожидаемый им Мессия.

Крещение Господа нашего Иисуса Христа
по известиям евангелистов
(Мф.3:13-17; Мк.1:9-11; Лк.3:21-22)

Известия о крещении Господа мы находим только у синоптиков. Что же касается Иоанна, то этот евангелист обходит молчанием факт крещения, предполагая, вероятно, что читатели его Евангелия уже достаточно зна­комы с ним из синоптических Евангелий. Оно сообщает только собствен­ное свидетельство Крестителя о бывшем ему явлении Святого Духа, со­шедшего на Иисуса в виде голубя, почему он, Креститель, согласно с преж­де сообщенным ему откровением, узнает Иисуса как Мессию, Который предназначен крестить Духом Святым.

Мф.3:13. Тогда ( τότε ) приходит Иисус из Галилеи на Иордан к Иоанну, крес­титься от него.

Когда же это «тогда»? По связи с предыдущим очевидно, что Иисус пришел к Иоанну на Иордан в то самое время, когда этот последний как проповедник покаяния, занимаясь крещением народа, уже достаточно выяснил, кто он сам и кто Тот, пришествие Которого он предсказывал.

В общем согласно с Матфеем передает дело и евангелист Марк (1:9). Но у него есть и некоторые особенности. Так, место, откуда Иисус Хрис­тос пришел к Иоанну креститься, Матфеем указывается вообще Галилея, а Марком определеннее — Назарет Галилейский. Затем, вместо обыкно­венного выражения: и крестился Иисус в Иордане, Εν τω Ιορδάνη, Марк ста­вит εις τον Ίορδάνην. Такой способ речи у Марка объясняется, по Блейку, тем, что крещение Иисуса было чрез погружение в течение.

Мф.3:14-15. Иоанн же удерживал ( δνεκώλυεν ) Его и говорил: мне надобно кре­ститься от Тебя, и Ты ли приходишь ко мне? Но Иисус сказал ему в ответ: оставь теперь, ибо так надлежать нам исполнить всякую правду. Тогда оставляет Его.

Марк и Лука этот разговор между Иисусом и Иоанном совершенно опус­кают.

Глагол διεκώλυεν очень удачно употреблен здесь, потому что он как нельзя лучше выражает противодействие Христу со стороны удивленно­го Иоанна. Этот глагол больше не употребляется ни в Новом Завете, ни у Семидесяти толковников, кроме 12 гл. 7 ст. книги Иудифь, но очень часто у классических писателей.

Первоначальный отказ Крестителя крестить Иисуса дает основание думать, что Креститель уже знал Иисуса до крещения. По евангелисту Иоанну — совершенно напротив; Креститель прямо и определенно гово­рит: я не знал Его, но для того и пришел крестить в воде чтобы Он явлен был Израилю… Я не знал Его; по Пославший меня крестить в воде сказал мне: на Кого увидишь Духа сходящего и пребывающего на Нем, Тот есть крестящий Духом Свя­тым (1:31-33). Это свидетельство Крестителя дало повод Бауру и Штрау­су находить противоречие между евангелистами Матфеем и Иоанном. В са­мом деле, нельзя ли согласиться с ними? Отнюдь нет. Никакого противо­речия между Матфеем и Иоанном нет, оно только кажущееся; напротив, между ними находится полнейшее согласие. Для подтверждения этой мыс­ли укажем несколько объяснений критиков, старающихся разрешить это (мнимое) противоречие между евангелистами.

а) Блейк смотрит на дело таким образом. «Так как святой Иоанн, — го­ворит он, — передает нам собственное свидетельство Крестителя и так как на это свидетельство нужно смотреть тем с большим доверием, что он сам (евангелист Иоанн), очень вероятно, ранее был учеником Крестите­ля, то мы вполне можем здесь принять, что «положение» этого разговора у Матфея не точно, что хотя такой разговор между Иисусом и Иоанном и был, но был после совершения крещения и после бывшего при крещении явления Крестителю, при этом и форма разговора должна была быть не­сколько иною, потому что этот разговор мог относиться не к предприни­маемому, но уже к совершившемуся факту крещения. В евангелии евионитов, по Епифанию, этот разговор, — продолжает он, — действительно и занимает это самое место, то есть, помещен после крещения Иисуса и со­единенных с ним явлений». Хотя, в общем, по Блейку, евионитское еванге­лие нужно рассматривать только как позднейшую переделку нашего пер­вого канонического Евангелия и именно с иудейско-христианской точки зрения, с некоторыми, большею частью произвольными и апокрифичес­кими прибавками и изменениями, тем не менее, в этом пункте его изложе­ние по сравнение с Евангелием Иоанна представляется очень вероятным.

По объяснению Блейка, таким образом, противоречия между еванге­листами нет никакого. Но, к сожалению, с таким объяснением согласить­ся никак нельзя. В самом деле, непонятно, почему это Блейк, относясь с полным доверием к повествованию святого Иоанна, который сообщает собственное свидетельство Крестителя, полагает, что Матфей разговор между Иисусом и Иоанном поставил не на то место, на которое нужно бы поставить его? Если он в своем объяснении опирается, как это видно, на евионитском евангелие, то такая опора очень ненадежна, потому что сам же ведь он говорит, что это евангелие как позднейшая переработка наше­го первого канонического Евангелия наполнено некоторыми, большею частью произвольными и апокрифическими прибавками и изменениями; следовательно, не первоначальность этого Евангелия он уже сам призна­ет. А потому, кажется, вернее и естественнее представлять дело совершен­но наоборот, то есть, что разговор между Иисусом и Иоанном в евионитском Евангелии занимает не то место, и что такое положение его скорее есть произвольное изменение нашего первого канонического Евангелия.

б) Довольно оригинально старается примирить противоречие, нахо­димое Штраусом и Бауром между Матфеем и Иоанном, Неандер. Вот как он объясняет слова Крестителя я не знал Его в сравнении с тем, говорит он, что Креститель теперь узнал: «Все его прежнее знание об Иисусе пред­ставлялось, как ничего не знание».

Таким образом, по Неандеру, выходит, что Креститель и по евангелис­ту Иоанну знал Иисуса до Крещения, но что это знание было слишком ничтожно, даже более, как бы ничего не знание, а следовательно, и про­тиворечия между евангелистами нет. Но такое объяснение слишком ис­кусственно и натянуто.

в) Гораздо проще и естественнее, по нашему мнению, понимают дело Мейер и Эбрард. «По Иоанну 1:33, — говорит Мейер, — Крестителю было откровение, что Тот, на Кого он увидит Духа сходящего, есть Мессия. В этот момент (когда сошел Дух Святой), следовательно, в первый раз Кре­ститель узнает Иисуса как Мессию. Следовательно, по Иоанну, Крести­тель говорит об этом предыдущем моменте. Этому не противоречит, — по Мейеру, — 14 ст. Матфея, в основании которого лежит не признание мес­сианства Иисуса, а только еще пророческое предчувствие его». Но каким образом могло явиться это предчувствие у Крестителя? Это объясняется, по справедливому замечанию Эбрарда, чисто психологическим путем. «Че­ловеку, — говорит он, — смотревшему так глубоко в сердца сотням разно­родных людей и умевшему так резко обличать лицемерный взгляд обман­щиков, безгрешный, святой, кроткий и возвышенный взгляд Иисуса дол­жен был показаться удивительным и произвести на него глубочайшее впе­чатление». Поэтому Креститель при одном только взгляде на святое лице Богочеловека, чувствуя пред Ним свое недостоинство, начал удерживать Его от своего крещения, говоря: мне надобно креститься от Тебя, и Ты ли приходишь ко Мне? Иоанн изумлен и не может понять, каким образом без­грешный и святой человек хочет принять на себя крещение покаяния в оставление грехов, и при том от человека греховного, и потому объявля­ет, что он нуждается в крещении от Иисуса. Но Иисус Христос, по пре­красному замечанию А.В.Горского, с величием Сына Божия, со смирени­ем Сына Человеческого, зная, что Он делает и для чего Он делает, что погружает в воде, что хочет приять от воды, кому нужно крещение и для чего оно нужно, говорит в ответ Иоанну: оставь теперь ( άφες άρτι ): ибо так надлежит нам исполнить всякую правду (ст.15).

Αφες άρτι. Это выражение нужно понимать таким образом. Иисус Хри­стос как бы так говорит Иоанну: «Оставь свои человеческие соображения и делай то, что тебе повелено, и Я буду делать то, что Мне должно». Очень хорошо объясняет это выражение святой Иоанн Златоуст. «Иисус Хрис­тос, говорит он, не просто сказал остави, но присовокупил: ныне. Ибо не всегда будет сие, говорил Он; напротив, ты увидишь Меня и в том состоя­нии, в каком желаешь видеть, а теперь пока ожидай его».

Ибо так надлежит нам исполнить всякую правду ( ούτω γαρ πρέπον εστίν ήμίν πληρώσαι πάσαν δικαιοσύνην ). В этих словах заключается причина, почему Иоанн должен доколе оставить свои человеческие соображения. Ήμΐν раз­лично относят: то исключительно к Иисусу (Феофилакт, Евфимий Зигабен), то ближе всего к Иисусу, относя в то же время и к Иоанну, так как он обязан был совершить крещение над Иисусом (Блейк). Но и то, и другое объяснение, конечно, неправильно. Местоимение ήμΐν несомненно нуж­но относить как к Иисусу, так одинаково и к Иоанну. Выражение δικαιοσύνην ( justitia ), в противоположность ανομία, означает здесь то, что требует от нас закон, следовательно выражение πληρώσαι πάσαν δικαιοσύνην означает исполнить все требования закона или весь закон. Очевидно, этими слова­ми Иисус Христос указывает на то, что Ему необходимо принять креще­ние, а Иоанну — крестить Его. Правда, крещение Иоанново не было запо­ведью Синайского законодательства и не могло иметь для Иисуса — Сына Божия и человека без греха — того самого значения, какое оно имело для остальных иудеев, для которых оно было крещением покаяния, тем не менее оно было Божественным постановлением. Поэтому Иисус Христос, признавая это крещение таковым и явившись в мир, по выражению апос­тола Павла, γενόμενος υπό του νόμου (Гал.4:4) должен был принять его по­добно тому, как Он принял обрезание и очищение и этим самым испол­нить Божественную волю. Тогда Иоанн оставляет его.

Мф.3:16; Мк.1:10; Лк.3:21-22; Ин.1:32. И крестившись, Иисус (Лк.: когда же крестился весь народ, и Иисус крестившись молился) тотчас вышел из воды (Мк.: и когда выходил из воды); и се, отверзлись Ему небеса (Мк: тотчас увидел разверзающиеся небеса; Лк.: отверзлось небо), и увидел Духа Божия, Который сходил, как голубь, и ниспускался на Него (Мк.: и Духа, как голубя, сходящего на Него; Лк.: и Дух Святой снисшел на Него в телесном виде, как голубь; Ин.: и свидетельствовал Иоанн; говоря: я видел Духа, сходящего с неба, как голубя, и пребывающего на Нем).

Указанные сейчас стихи и затем ст.17 Матфея и параллельные, о кото­рых речь будет впереди, служили и служат камнем преткновения как для новых, так и древних экзегетов. В этих стихах, как известно, все четыре евангелиста рассказывают о том весьма необычайном явлении, которое произошло при крещении Господа. На нем-то главным образом экзегеты и останавливаются, объясняя его чрезвычайно разнообразно и давая иног­да широкий простор своей фантазии. Поэтому мы, со своей стороны, счи­таем необходимым указать более или менее главные и выдающиеся объяс­нения этого явления и проследить, насколько они, если Можно так выра­зиться, проливают свет на это чрезвычайное явление. Но так как в тексте встречаются, с одной стороны, такие выражения, которые неправильно понимаются некоторыми экзегетами, а с другой — такие, которые будто бы дают повод некоторым критикам отрицательного направления нахо­дить противоречие между евангелистами, то мы прежде всего постараем­ся сделать правильное объяснение неправильно понимаемых выражений и устранить находимое критиками противоречие между евангелистами. Вот эти выражения.

Ευθύς — тотчас (Мф.: и, крестившись, Иисус тотчас вышел из воды). Одни из толкователей, признавая это выражение за гиперболу, думают, что по смыслу его нужно отнести к βαπτισθείς (Фрицтш), другие (Мальдонат, Баумгартен, Крузи) полагают, что оно относится к выражению και Ιδού άνεώχθησαν Αύτω ουρανοί. Но это выражение грамматически естественнее и ближе всего относится к глаголу отерт, делая наглядную быструю после­довательность одного действия за другим. Αύτω (и вот, отверзлись Ему небеса). К кому относится это местоимение? К Иисусу или Иоанну? Толкователи разногласят. Одни (Де-Ветте, Краббе, Баур, Беза и Блейк) относят его к Иоанну; другие (Мейер, Эбрард и Кейль) к Иисусу. Какое из этих объяснений справедливо? Несомненно, второе. Стоит только обратить внимание на связь этого местоимения с предыду­щим предложением, чтобы видеть, что оно ни в каком случае не может быть относимо к Иоанну. При глаголе άνέβη в предыдущем предложении подлежащее несомненно Иисус, а местоимение Αύτω, очевидно, служит дательным определения.

И увидел Духа Божия (у Марка просто — Духа). Кто увидел ( είδε ) — Иоанн или Иисус? По Мейеру, Кейлю и Эбрарду, за подлежащее при είδε нужно считать Иисуса, а по Блейку, а также и нашему русскому переводу, — Иоан­на. По нашему мнению, правильным должно признать первое объясне­ние. Правда, против этого объяснения было и может быть такого рода возражение: если при είδε за субъект нужно считать Иисуса, а не Иоанна, в таком случае и в греческом должно бы стоять тогда в выражении έρχόμενον ίτΐ Αυτόν — вместо έπ' Αυτόν — εφ' Εαυτόν или εφ' Αυτόν. Но это возражение легко устраняется, если мы только обратим внимание, по справедливому замечанию Блейка, на то, что в новозаветном языке возвратное местоимение вообще употребляется реже, чем у греков, и что весьма часто указа­тельное местоимение ставится в этом языке даже там, где греческие писа­тели скорее поставили бы возвратное. Так, например, у евангелиста Иоанна 1:47: и увидел Иисус Нафанаила идущим к Себе ( προς Εαυτόν ). Греческий писатель скорее поставил бы здесь возвратное. Таким точно образом и в разбираемом нами месте могло быть поставлено έπ' Εαυτόν место εφ' Εαυτόν. Но и помимо этого замечания Блейка считать за субъект при είδε Иоанна нельзя, кажется, на том простом основании, что, если в словах: и се, отверзлись Ему небеса местоимение Αύτω относится к Иисусу (что несом­ненно), то и глагол είδε должен быть отнесен также к Нему, потому что одно предложение тесно соединяется с другим союзом и ( καί ). Так по Мат­фею. А что до Марка (1:10), то там прямо и решительно субъект при είδε должен быть Иисус, а не Иоанн, как ставят, например, наши русские пере­водчики. Вот перевод этого стиха по подлиннику: «и тотчас, выходя из воды (конечно, Иисус), увидел (без сомнения тоже Иисус) разверзающие­ся небеса и Духа, как голубя, сходящего на Него».

Итак, по Матфею и Марку, Духа Божия видел Иисус. А что касается Луки, то этот евангелист не говорит, кто видел, а говорит только, что от­верзлось небо и нисшел Дух Святой. Святой евангелист Иоанн ясно и оп­ределенно говорит, что Духа Божия видел Креститель. А если так, то яв­ляется вопрос: нет ли противоречия между евангелистами?

Штраус действительно находит противоречие, но совершенно напрас­но. Дело в том, что евангелисты Матфей и Марк, так как они ведут речь об Иисусе, говорят, что Он видел Духа Божия, а св.Иоанн, говоря о Крести­теле, говорит, что он видел. Поэтому противоречия тут никакого нет, и дело нужно представлять таким образом, что Духа Божия одинаково видели Иисус и Иоанн, так как одно другим не исключается.

Теперь перейдем к объяснению самого явления, происшедшего при крещении Господа. Оно распадается на три главных момента: разверзение небес, сошествие Духа Святого и голос с неба.

1. Разверзение небес. Мф.: и се, отверзлись Ему небеса; Мк: тотчас у видел раз­верзающиеся небеса; Лк.: отверзлось небо.

Критика разнообразно объясняет этот момент. Укажем главные и по­чему-либо выдающиеся из этих объяснений:

а) Объяснение рационалистов. Рационалисты, считая разверзение не­бес явлением чисто внешним, телесным глазом воспринимаемым, объяс­няют его или так, что это был луч молнии, проникающий чрез облака, насколько при молнии кажется, что небо рассекается, или так, что это было просто освещение неба чрез разгнание облаков… Но все основания их ясно свидетельствуют только о том, что такое понимание дела есть плод одной фантазии.

б) Совершенно иным характером отличается объяснение Блейка. Он, напротив, под разверзением небес разумеет чисто внутреннее явление, воспринимаемое духовным оком. При указании его объяснения мы будем иметь в виду главным образом его толкование на Матфея, так как здесь собственно он доказывает, почему именно надо понимать это явление так, а не иначе. Вот основание к такому пониманию: так как святой Матфей говорит не в общем смысле: небо отверзлось, но небо отверзлось ему — Иоанну, то чрез это становится, по Блейку, очень вероятным, что еванге­лист вообще думает не о внешнем, телесным глазом воспринимаемом яв­лении на небе, потому что это явление было бы видно для всех присутствующих, и притом в значительном округе, и тогда он едва ли бы стал выра­жаться, что небо отверзлось Иоанну. По крайней мере на основании тако­го выражения евангелиста мы должны признать, что это явление имело отношение только к Крестителю и что оно было доступно только его вос­приятию, а потому и было не внешним, телесным глазом воспринимаемым, явлением, но сверхчувственным, воспринимаемым оком духа. В этом смыс­ле и других местах, по Блейку, употребляется выражение разверзения не­бес. Так, например, у пророка Иезекииля (например. 1:1) говорится, что, когда про­рок находился в плену, однажды днем открылись небеса и он увидел лице Бога; ему было послано от Бога видение. Хотя здесь не сказано определен­но, что небеса отверзлись ему — пророку, тем не менее, по Блейку, нужно признать, что здесь речь не о внешнем явлении — рассеянии облаков не­бесных. В книге Деяний 7:56 в речи Стефана читаем: вот я вижу небеса от­верстые… И здесь также разумеется, по Блейку, не внешнее явление, пото­му что оно тогда было бы воспринято также и другими присутствующими, чего в рассказе, однако, нет, так как стих Деян.7:55 (Стефан же, будучи ис­полнен Духа Святого, воззрев на небо, увидел славу Божию и Иисуса, стоящего одес­ную Бога) скорее выразительно показывает, что явление было только Сте­фану, когда он исполнился Духа Святого. На основании этих и подобных им (например. Ин.1:51) примеров Блейк заключает, что выражением Мат­фея небеса отверзлись Ему указывается только на то, что Крестителю пред­ставлялось в видении, как открывались небеса, и что поэтому евангелист говорит не о внешнем явлении. Такого взгляда держится и Ольсгаузен.

Отдавая должное Блейку за его справедливое опровержение фантас­тического объяснения рационалистов, признать справедливым и его объяснение, однако, нельзя. Дело в том, что он признает разверзение неба явлением чисто субъективным, а не объективным, на том только основа­нии, что если бы оно было объективным явлением, то его могли бы ви­деть и другие присутствующие, а не один Иоанн, как это видно из расска­за евангелиста Матфея. Но в этом-то именно и заключается, по нашему мнению, главная ошибка Блейка, потому что других-то присутствующих, кроме Иисуса и Иоанна, в это время, кажется, никого и не было. По край­ней мере евангельские повествования производят впечатление глубокого уединения на Иордане, как будто бы там были только Иисус и Иоанн, и нигде нет упоминания о других присутствующих. И относительно приме­ров, приводимых Блейком для подтверждения своего объяснения, нужно сказать, что и они не могут служить прочным основанием для такого объяс­нения. О встречающихся в этих примерах выражениях отверзлись небеса, вижу отверстые небеса! и т.п. Эбрард вполне справедливо замечает, что «хотя выражение άνεφχθησαν ουρανοί употребляется и в приложении к субъек­тивным видениям (например. Иез.1:1; Деян.7:55) и даже образно (например. Ин.1:51), но само в себе оно не означает субъективного видения, а вообще всякое дозволе­ние проникновения ( Gewar eines Einblicks ) или обращение взора из низ­шей, запятнанной грехом, области творения в область высшую, неомра­ченную грехом (например. Мф.6:10), будет ли это проникновение человеку дозволе­но чрез субъективное видение, или объективное Богоявление».

Итак, если разверзение неба нельзя понимать так, как его понимает Блейк, то какое же должно быть правильное понимание его? Совершенно правильно, по нашему мнению, понимает его Мейер, а именно, что это было действительное раскрытие неба, из отверстия которого сошел Дух Святой, следовательно — совершенно объективное явление, доступное телесному глазу. Во всяком случае, если в суждении об этом явлении руко­водиться совершенно безпристрастно объективно-исторической меркой, то едва ли возможно будет сомневаться в этом.

2. Сошествие Духа Божия. Мф.: и увидел Духа Божия, Который сходил как голубь ( ώσει περιστεράν ) и ниспускался на Него; Мк.: и увидел Духа, как голубя ( ώσει περιστεράν ), сходящего на Него; Лк.: и Дух Святой нисшел на Него, в телесном виде, как голубь ( σωματικω εΐδει ώσει περιστεράν ); Ин.: и свидетельствован Иоанн, говоря: я видел Духа, сходящего с неба, как голубя ( ώσει περιστεράν ), и пре­бывающего на Нем.

Из указанного сопоставления евангельских сказаний нельзя не заме­тить, что все евангелисты при сравнении Духа Божия с голубем употреб­ляют выражение ώσεί περιστεράν. А св.Лука к этому выражению прибавля­ет еще выражение σωματικω ξϊδει.

а) На основании этих выражений Павлюс, например, думает, что на Иисуса Христа случайно или чрез особенное Божественное провидение слетел действительный голубь как символ Святого Духа. А Тертуллиан и Августин думают, что это был созданный сверхъестественным образом от Бога голубь, в котором Дух Святой сокрылся как в Своем теле.

Признать такое понимание справедливым значит признать плод од­ной фантазии за действительность, ибо такой голубь существует только в воображении Павлюса, Тертуллиана и Августина, а не в евангельском тексте. Все евангелисты, употребляя выражение ώσεί (как если бы, как бы, или, как в латинском переводе — sicut, quasi tanquam) περιστεράν (голубь) для сравнения Духа Божия с голубем, без сомнения, не соединяли с этим выражением того смысла, какой соединяют с ним Павлюс, Тертуллиан и Августин. В противном случае почему же бы им не выразиться так: Иисус (или Иоанн) увидел телесного голубя как символ Святого Духа? Что же до Луки, который, быть может, соблазняет их своим выражением — σωματικω εϊδει, то ведь он говорит, что Дух Святой сошел только в виде ( εϊδει, species ) тела, подобно тому, как если бы голубь. А отсюда, кажется, также никаким образом нельзя заключать о телесном голубе. Очевидно, что никакого та­кого голубя не было, но что у евангелистов речь идет именно только о сравнении явления с голубем.

Теперь вопрос только в том, сравнивается ли Дух Святой с голубем в отношении к образу, в котором Он сошел на Иисуса, или в отношении к способу Своего снисхождения. Нужно ли, следовательно, относить выра­жение ώσεί περιστεράν κ Πνεύμα του θεοΰ, или к глаголу καταβαίνειν. Большая часть критиков стоят за второе понимание, меньшая — за первое.

Сравнивая Духа Святого с голубем в отношении к способу Его снис­хождения, критики указывают то на тихое, равномерное движение (Блейк), то на быстроту (Фритцш), то на тихое действие Духа (Неандер), то, наконец, на Его чистоту (Ольсгаузен). Но против такого понимания вполне справедливо замечает Мейер: «Так как Лука определенно говорит: Дух сошел в телесном виде, как голубь ( σωματικω εϊδει ώσεί περιστεράν ), где пос­ледними словами ближе определяется выражение σωματικω εϊδει, то выше­приведенное толкование представляется безосновательным уменьшени­ем чудесной стороны явления, и только древнее объяснение (Евфимия Зигабена, Эразма, Лютера и других) действительно явившегося образа голубя является справедливым». Таким образом, по Мейеру, Дух Святой сравнивается с голубем в отношении к действительному образу, в кото­ром Он сошел на Иисуса. Такое понимание дела, по нашему мнению, впол­не справедливо и согласно с евангельским текстом.

Нельзя умолчать при этом о догматическом возражении, сделанном Штраусом, по поводу объясняемого нами места. Вот это возражение: если Иисус Христос уже первоначально был рожден от Святого Духа, то к чему еще нужно было это позднейшее снисхождение Святого Духа на Него? Пре­красный ответ на это догматическое возражение дают Эбрард и Кейль. «Что Иисус Христос как Сын Божий обладал Святым Духом во всех отношени­ях, подобный взгляд, — говорит Эбрард, — возможен только для того, кто не признает различной ипостаси Святого Духа. Напротив, хотя Сын и име­ет одно существо как с Отцом, так и Святым Духом, тем не менее Он отли­чен от Того и Другого, как особенный Субъект. Здесь при крещении речь не о том, чтобы сделать святым Того, Кто уже Сам по Себе свят, но как один и тот же Святой Дух, Который, по решительному учению Священно­го Писания, уже в Ветхом Завете действовал, то как Дух служения или чу­дес, то как Дух покаяния и веры, а также в Новом Завете еще при жизни Иисуса был дан ученикам, — так этот Дух, однако, в день Пятидесятницы видимым образом вступил в новое отношение к Иисусу и Его делу избавле­ния». В какое же отношение? «Иисус, — скажем словами Лютарда, — чрез Святого Духа родился началом жизни, при крещении этот Дух дается Ему как Дух служения. Но так как Дух Господень есть Дух премудрости и разу­ма, совета и силы, познания и страха Божия (Иез.2:2), то снабжение Иису­са этим Духом рассматривается как ступень развития в личной жизни Его Богочеловеческой природы, которую (ступень) можно назвать Божествен­ным посвящением для вступления в Его мессианское служение и которая утверждена была на Нем небесным голосом, так что и Креститель види­мым образом был удостоверен в этом и потому мог свидетельствовать об Иисусе как Агнце Божием, Который принял на Себя и несет грехи мира.

3. Голос с неба. (Мф.3:17; Мк.1:11; Лк.3:22 ст.). И се, глас с небес глаголющий (Мк. и Лк.: и глас был с небес): Сей есть Сын Мой возлюбленный (Мк. и Лк. Ты Сын Мой Возлюбленный), в Котором (Лк.: в Тебе) Мое благоволение. Что каса­ется святого Иоанна, то у него этот голос с неба совершенно опущен. Этот пропуск подал повод Штраусу находить противоречие между евангелис­тами, но противоречия тут никакого нет. Штраус совершенно забывает о том, что Ведь в Евангелии от Иоанна св.Иоанн Предтеча вовсе не о кре­щении Иисуса рассказывает, а только ссылается на специальный момент сошествия Святого Духа как на доказательство того, что Иисус есть Спа­ситель мира. Поэтому ужели Иоанн Креститель, как скоро он ссылается на какое-либо событие, должен был всякий раз при этом рассказывать и обо всех связанных с ним событиях?

Не так легко на первый взгляд устранить разногласие между самыми синоптиками в передаче голоса. Все они, как мы уже видели, единогласно свидетельствуют, что был голос с неба, но относительно формы, в какой слышался этот голос для Иисуса и Крестителя, они разногласят. По Мат­фею голос сказал: Сей есть Сын Мой возлюбленный… Следовательно, этот голос ближайшим образом относился к Иоанну. По Марку и Луке, голос сказал: Ты Сын Мой возлюбленный… — следовательно, был обращен ближай­шим образом к Иисусу.

На основании такого разногласия евангелистов, например, Газе, заключают, что никакого вообще голоса с неба не раздавалось, но в знаме­ние, случившееся на небе, синоптики влагают мысль, которую нашли в нем Креститель, или Иисус, следовательно, что иудеи называли Bath-Kol, дочь голоса, значение, мысль, знамение. Постараемся объяснить разногласие синоптиков, чтобы этим самым доказать, что такие заключения, какие делает отсюда Газе, не имеют для себя законных оснований в евангельском тексте. Известно, что каждое внешнее явление, которое мы воспринимаем, заключает в себе две сторо­ны: объективную и субъективную. Известно также, что наши субъектив­ные состояния имеют большое значение при восприятии нами впечатле­ний от предметов объективного мира и что каждый видит в предмете то, что он склонен видеть в нем. Прилагая сказанное к рассматриваемому нами сверхъестественному явлению, разногласие между евангелистами можно объяснить таким образом: голос с неба, что Крещаемый есть Сын Божий, это — объективная сторона явления, которую совершенно одинаково вос­приняли как Иисус, так и Креститель. Что это был за голос по своему су­ществу и как он был произведен, решение этого вопроса превышает гра­ницы человеческого разумения. Что же касается словесной формы Боже­ственного голоса, то ее Иисус и Иоанн восприняли каждый сообразно со своим субъективным состоянием. Иоанн во время своего крещения в по­каяние ожидал среди крестившихся Того, над Кем он увидит Духа Божия, сходящего в виде голубя. Поэтому, когда наконец он увидал это знамение, он услышал естественно в Божественном голосе удостоверительное обра­щение лично к себе: Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволе­ние. А Иисус Христос ждал от Бога Отца особенного указания относитель­но того, когда Он должен открыть Свое мессианское служение роду чело­веческому, и потому услыхал личное обращение к Себе Самому: Ты Сын Мой возлюбленный, в Тебе Мое благоволение.

Отсюда, кажется, должна быть понятна вся неосновательность и неза­конность отрицания Газе разбираемого нами сверхъестественного явле­ния — голоса, слышанного с неба Иисусом и Крестителем.

Мысли свв.отцов и учителей Церкви
о крещении Иисуса Христа

Присоединим к приведенным толкованиям несколько изречений святых отцов и учителей Церкви и толкователей Священного Писания, отвечав­ших на вопрос: для чего Господь Иисус Христос, Чистейший и Святейший святых, — благоволил принять крещение от Иоанна? Святой Епифаний говорит: «Господь пришел на Иордан и крестился от Иоанна не потому, что имел нужду в этом омовении, но для того, чтобы исполнить до конца все, что свойственно воспринятому Им человеческому естеству, и пока­зать, что Он носил истинную плоть и есть истинный человек. Он не хотел преступить законов должного и отвечал Иоанну: тако подобает нам исполнити всяку правду (Мф.3:15). По этой причине Он сошел на воды крещения, но так, что чрез сие даровал им несравненно более, нежели сколько мог воспринять, не имея ни в чем нужды; ибо самые воды Он озарил Своим светом и сообщил им некую особенную силу, по которой верующие в Него, приступая к водам Крещения, облекаются этою сообщенною Его нисше­ствием силою и озаряются светом Его». «Никогда бы воды крещения, под­тверждает святой Амвросий, не способны были бы очищать грехи челове­ческие, если бы они не были освящены прикосновением к Телу Спасите­ля. Погрузившись в воде, Спаситель освятил воды, бездны и ключи всех источников». Блж. Иероним говорит, что Иисус Христос принял креще­ние от Иоанна для того, чтобы Самому исполнить на самом деле то, что повелевал Он другим касательно повиновения закону, и чтобы засвидетель­ствовать Своим крещением силу и важность крещения Иоаннова, особен­но потому, что между иудеями было много неправомыслящих об этом кре­щении. По словам св.Иоанна Златоуста, приняв крещение Иоанново, Спаситель установил истинное крещение, которое долженствовало быть про­поведуемо впоследствии. «Только подчинившись крещению Иоаннову, Сын Человеческий должен был принять извествование Святого Духа, нисшед­шего на Него, и в то же время быть провозглашенным как Сын Вышнего от гласа, сшедшего с небес. Приемля крещение от Иоанна, Иисус Христос убеждал всех людей в необходимости принимать установленное Им кре­щение, действенность которого Он благоволил указать в нисшествии Свя­того Духа. Так как Иисус Христос благоволил принять на Себя все наши грехи и принести удовлетворение за весь мир, то долженствовало Ему при­нять и зрак кающегося грешника, чтобы получить от Иоанна крещение покаяния во оставление грехов». Св.Григорий Богослов говорит: «Иоанн крестит. Приходит Иисус, освящающий, может быть, самого Крестителя, несомненно же всего ветхого Адама, чтобы погребсти в воде, а прежде их и для них освящающей Иордан. Восходит Иисус от воды, ибо возносит с Собою весь мир, и видит разводящася небеса, — небеса, которые Адам для себя и для потомков своих заключил так же, как и рай пламенным оружи­ем». По словам блж.Иеронима, «Господь Иисус Христос установил новое общество, вступать в которое можно только получивши крещение; посему Он, чтобы во всем быть подобным братьям Своим, Сам первый благово­лил подчиниться этому закону. Господь Иисус Христос благоволил добро­вольно прийти ко крещению Иоаннову и подклонить Свою выю под руку его для того, чтобы показать, что Он всегда добровольно исполнял закон Моисеев (даже, например, обрезание), а не по какому-либо внешнему по­буждению (по воле, например, родителей). Святой апостол Павел учит, что Иисус Христос призван был к великому первосвященническому служению по повелению Божию, как Аарон. Первый из первосвященников закона мог приступить к исполнению обязанностей своего сана только после очищения водою и облачения во все знаки своего достоинства; но очищение, произведенное над Аароном, было только образом крещения, которое долженствовал принять Иисус Христос от Иоанна, и обязаннос­ти еврейского первосвященника были только тенью тайн царственного священства Христова, которое по своей святости и высоте несравнимо». В Синаксаре на крещение Господне читаем: крестился Иисус Христос трид­цати лет, в таком возрасте, который у людей легко наклоняется ко всякому греху. Ибо как первый возраст младенческий, по словам св.Иоанна Злато­уста и Феофилакта, имеет многое невежество и неразумие, второй — юно­шеский — разжигается вожделением плотским; так тридцатилетний воз­раст совершенного мужа порабощен корыстолюбию, тщеславию, гневу и всяким грехам. До сего возраста отложил Господь крещение для того, что­бы исполнить закон всеми возрастами, чтобы освятить наше естество и подать нам силу побеждать страсти и хранить себя от грехов смертных.

Иордан

Иордан вытекает у подножия горы Антиливана, из небольшого круглого озера Фиал. Эта священная река протекает по обширной и весьма плодо­носной долине между крутыми и скалистыми горами, с севера к югу, про­ходит сквозь два озера: Самохонитское и Тивериадское — и впадает в Мер­твое море. Иордан очень извилист; берега его поросли ивняком и други­ми кустарниками; в этих кустарниках гнездятся бесчисленные стаи диких уток, аистов, стрижей и других пернатых; встречаются и дикие звери: ка­баны, шакалы, тигры и другие. Вода иорданская летом прозрачна, а осе­нью, зимою и весною мутна; она очень приятна на вкус и изобилует ры­бою; ширина реки не более десяти сажен, а глубина около сажени; впро­чем, зимою от частых дождей Иордан выступает из берегов и затопляет окрестную равнину на полверсты и больше. Много священных воспоминаний соединяется с именем Иордана. Мно­го знаменательных событий — и умилительных, и грозных — совершилось на его берегах. Здесь процветали некогда богатые и роскошные, но и пре­ступные города Содом и Гоморра с другими тремя городами; окрестности этих городов были, по выражению книги Бытия, прекрасны, как рай Бо­жий. Здесь, в этих городах, жил благочестивый племянник Авраама, Лот, пока гнев Божий не истребил грешных городов за их беспримерный раз­врат и нечестие. И вот на месте прекраснейшей долины с роскошными садами и богатыми городами теперь широко расстилается Мертвое море, вполне заслуживающее такое имя, потому что ни одно животное не живет на его пустынных берегах, ни один араб не ставит тут своего шатра, и ни одна рыба не может жить в его мертвых водах… Воистину страшен во гне­ве Своем Господь, праведный Судия!.. Но обратимся к более отрадным воспоминаниям. С одним дорожным посохом переходил некогда священ­ную реку патриарх Иаков, когда шел в Месопотамию. Но чрез несколько лет он возвращался к отцу чрез тот же Иордан уже с многочисленным се­мейством, со множеством рабов и с большими стадами скота. Так благо­словляет Бог Своих избранников, которые предают себя всецело благому водительству Его святого Промысла. Когда евреи возвращались из Егип­та, вода Иордана, текущая сверху, остановилась и стала стеною, а текущая в море соленое ушла и иссякла. Все сыны Израилевы переходили по суше, и только тогда, когда священники, несшие ковчег завета Господня, вышли из Иордана, вода устремилась по своему руслу, пошла как вчера и третьего дня, выше всех берегов своих (Ис.Нав.3:15-17; 4:18). Так сама неразум­ная природа повинуется и служит рабам Божиим, когда они сами неуклон­но исполняют волю Божию! На берегах Иордана судии народа Божия Аод, Гедеон и Иеффай побеждали врагов Израиля — моавитян, мадианитян и других. Чрез Иордан чудесно переходили посуху ведшие пророки изра­ильские Илия и Елисей; по слову пророка Елисея, в его волнах семь раз окунулся прокаженный полководец сирийский Нееман, и по молитве про­рока обновилось тело его, как тело малого ребенка, и он очистился от проказы. Не то же ли было и с каждым из нас, когда мы трижды погружены были в святой купели крещения, в сем духовном нашем Иордане, и очистились в ней от проказы греха, в котором родились на свет Божий? Но увы! С той поры сколько новой нечистоты накопилось на наших грешных душах! Для омовения ее есть еще купель, но уже не иорданской воды, а чистых слез покаяния. Но где как не на тех же священных берегах Иордана впервые раздалась строгая, но в то же время утешительная проповедь Предтечи Христова — покайтесь? Где как не в пустыне иорданской этот «глас Словесе, светильник Света, денница Солнца» (как величает его Святая Церковь) возопил всем людям, что пришел Христос, Избавитель мира и Агнец Бо­жий, что приближались к людям желанные дни благодатного Царствия Христова? О, какое чудное зрелище представляли тогда берега Иордана, оглашаемые проповедью Иоанна, сына Захариина! Отовсюду, со всех кон­цов Иудеи и Галилеи и из заиорданских стран стекались к нему люди всех званий и состояний и исповедовали пред ним грехи свои, и принимали от руки его крещение… Были тут и гордые фарисеи, которые думали спас­тись только тем, что они потомки Авраама, но которых Предтеча Хрис­тов беспощадно обличал в лицемерии и лукавстве, угрожая страхом гроз­ного суда Божия; были тут и смиренные мытари, которых он поучал бескорыстию и любви к ближним; были здесь и воины, которым он внушал никого не обижать, не клеветать, довольствоваться тем, что имеют. Я кре­щу вас водою, вещал Предтеча народу израильскому, но идет за мною Тот, Кто сильнее меня, у Которого я недостоин развязать ремень обуви. Он будет крес­тить вас Духом Святым и огнем… Но вот является к Иоанну и Тот, о Ком он предвозвещал, Сам Господь наш Иисус Христос. Вот Он, одеваяй небо облаки, одеяйся светом яко ризою, как человек совлекает с Себя одежды и погру­жается в волнах Иордана, освящая Собою водное естество… Вот с небес гремит глас Бога Отца: Сей есть Сын Мой возлюбленный, о Нем же благоволих!.. Восемнадцать с лишком столетий протекло с тех пор. Было время, ког­да на берегах Иордана процветали святые обители; и на том самом месте, где Господь восприял крещение от Иоанна, стоял монастырь св.Иоанна Предтечи, развалины которого и доселе приметны; в пустыне иорданс­кой было много отшельников, подражателей Предтече Христову. Но те­перь пустынны берега священной реки; зато с тех пор, как Иордан стал купелию Самого Христа, сколько тысяч благочестивых поклонников по­сетило сии берега! Каждый год (обыкновенно в первые дни Страстной седмицы) целыми караванами, по тысяче, по две и больше, идут они сюда в сопровождении отряда турецкой конницы, в предохранение от нападе­ния диких обитателей пустыни — бедуинов, и проводят ночь на берегах Иордана, раскидывая здесь свои шатры. С каким восторгом они погружа­ются в священные воды Иордана, при пении тропаря Богоявлению: во Иордане крещающуся Тебе, Господи… с благоговением спешат они зачерпнуть воды иорданской в дорожные мехи и сосуды, срезать себе на память трость из прибрежного камыша, достать камушек со дна реки, чтобы все это от­нести на далекую родину!..

Нет в мире реки священнее Иордана, оттого и твердо знает ее имя каж­дый христианский младенец!

Библиографический указатель
к Крещению Иисуса Христа
(Мф.3:13-17; Мк.1:9-11; Лк.3:21-22)