Отвечает священник *

Что такое любовь? 1

Батюшка, благословите!
Прошу Вас, ответьте на очень мучающий меня вопрос: как соотносятся в Православии любовь к Богу и любовь осознанная, всепрощающая, долготерпящая к конкретному живому человеку? Возлюбить ближнего своего — это можно отнести ко всем окружающим людям, даже вызывающим равнодушие либо неприязнь. А вот когда любовь к одному конкретному человеку — что это, для чего? Нигде не могу найти ответа в Православной литературе. Посоветуйте, что почитать, а то я постепенно прихожу к мысли Шопенгауэра, что любовь — лишь уловка природы для того, чтобы склонить людей к деторождению. Это не так! Но нигде в Новом Завете я не нашла слов о любви к конкретному лицу, противоположному полу, речь идет только о любви к Богу. Если эту любовь к Богу осознать и прочувствовать (а я уже не так далеко от этого осознания), то возникает ощущение, что мне вообще не нужен близкий человек. Даже дорогу можно переходить на красный свет, только потому, что все в руках Божиих. Зачем тогда семья, дети, да и как они возникнут без трепета любви? Получается, девушкам нужно прямиком в монастырь, ребятам — туда же. Человечество вымрет, если все будут соблюдать целомудрие пожизненно. Как же без своей "половины", без волнения сердец, без этого всепоглощающего чувства?
Если есть возможность, прошу Вас, ответьте.
Простите мне мою темноту, но я очень хочу понять. Заранее спасибо.
Марина.

Уважаемая Марина! Прежде чем попытаться ответить на Ваше письмо, полагаю необходимо определиться со словом «любовь». В нашей современной цивилизации, полной, по выражению Честертона, «христианских добродетелей, сошедших с ума», очевидно, что аналогичное помешательство постигло и понятие «любовь». Под этим словом может пониматься, что угодно, как угодно, — от крайнего своеволия и эгоизма, до извращенной чувственности. Когда кто-либо слушает в церкви проповедь о любви к ближнему или клянется с избирательной трибуны о «любви к народу», это еще не гарантирует того, что данный человек внял идее, «логосу» заключенному в данном слове. Напротив, он может не найти ни в проповеди, ни в книгах святых отцов, ни даже в этимологическом словаре никакого соответствия той данности «любви», какую он переживает, испытывает и чувствует сейчас. Вопрос не в слове, как термине, — а в чувстве. Чувство может быть безотносительно, нейтрально, не обширно, не всеобъемлюще, — дело нашей личной воли, которая вольна как ей угодно распорядиться чувством, — отложить его в сторону — или дать охватить себя, раздуть чувство до всепожирающего пламени. По свойственной большинству из нас гордости, мы думаем, что это согласно нашей (моей) воле мы распоряжаемся чувством, — увлекаемся им, или наоборот, сдерживаем его. Но воля исходит из сердца, а сердце наше, увы, не чисто. Сердце в буквальном смысле место духовной брани, место, согласно мысли апостола Павла, — битвы Жизни и Смерти, или, наконец, вслед за Достоевским, место, где Бог сражается с Дьяволом за нашу душу. Надо полагать, есть немало людей, которые переметнулись на сторону врага, оставив Бога биться за них в одиночестве, но продолжают использовать слово «любовь».

Наш русский язык, тысячелетие выпестывавшийся и органически произраставший внутри христианского космоса, отразил в своем понимании Любви христианский максимализм. Одним и тем же словом «любовь», — определяется отношение и к Богу, и к человеку. Глагольной формой «любить» мы выражаем это чувство и к ближнему, и к дальнему, к абсолютному и сокровенному, к Родине и к цветку… В греческом языке, — языке богословия и философии — существуют четыре глагола любви: эрос-страсть; органическая родовая привязанность; агапическая любовь — понимающая, трезво оценивающая; и «филия» — задушевная искренняя, жертвенная любовь. Согласитесь, что чаще то, что подразумевается сегодня под любовью, — это эротическая, плотская страсть. Это страсть влечения, желания, удовлетворения, ненасытного обладания… Это то, что называется старинным церковно-славянским словом «похоть»: «Похоть плоти, похоть очей и гордости житейской»… «Похоть» в нашем русском словообразовании не имеет никакой смысловой связи со словом «любовь». Эрос не чужд христианству, но не падший, темный и демонический, а мистически преображенный до чистой безкорыстной жертвенной жажды Бога — «Любовь: ее природа подобна Богу… ее действие — опьянению души» (преп.Иоанн Лествичник). Падший эрос, — это последствие грехопадения, вхождение зла и смерти в человеческий состав. Это, наконец, — пол, — как непроходимое разделение, как посягающая на обладание душой и личностью сексуальность, «ибо смерть и сексуальность, двое близнецов, кладут на мир печать зверства» (преп.Ефрем Сирин).

Вы пишете, что «нигде в Новом Завете я не нашла слов о любви к конкретному лицу, противоположному полу, речь идет только о любви к Богу». — Никак не могу с Вами согласиться! — Весь Новый Завет, все Евангелия, особенно Евангелие от Иоанна, пронизаны безкомпромиссной и предельно конкретной идеей любви, сотканы этим единственным условием вселенской взаимосвязи — «так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного» (Иоанн.3:16); «В том любовь, что не мы возлюбили Бога, но Он возлюбил нас» (1Ин.4:10), наконец ключевое, — «Бог есть любовь» (1Ин.4:8)… Образ, икона нашей любви — Сам Христос; повторюсь: икона любви — Любовь Самого Христа, а Христова Любовь, — безкорыстна и жертвенна. Христова Любовь «долготерпит, милосердствует, не завидует, не превозносится, не гордится, не безчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а радуется истине» (1Кор.13:4-6) Нет других важнейших констант христианской любви. Оттенков и чувств «любви» великое множество, но истинность, и если угодно — святость нашей любви мы можем соизмерять по образу и подобию Христовой. И, прежде всего, в любви к противоположному полу, где суть любви не в том, чтобы стирать границу между полами (что далеко не благо), или наоборот, безконечно ее укреплять и возвышать (как это делается в сексистских и феминистских «половых» движениях), — а преодолевать в преображении.

Наконец, на последний раздел Вашего письма, касательно «трепета, всепоглощающего чувства и волнения сердец», а иначе, — церковного понимания чувственной сексуальной стороны в отношениях между мужчиной и женщиной, позволю привести уместную цитату из работы современного богослова протопресвитера Александра Шмемана: «…суть дела в том, что — в браке или вне его — секс, в той степени, в какой он отождествляется с похотью, целиком принадлежит миру сему, чей «образ проходит» и который в своем теперешнем образе не наследует Царства Божия. <…> Секс подвластен закону, а не благодати. Подвластен закону — не значит осужден, но это значит, что он должен управляться в соответствии с общим устроением мира, подчиняться этому устроению, держаться в пределах, в рамках того порядка, который для мира сего является единственной его защитой от темных иррациональных сил саморазрушения. Если секс запрещается вне брака и разрешается в браке, то именно потому, что брак — несмотря на свое искажение в падшем мире — принадлежит к более высокому видению, способен войти в Царство Божие. <…> Закон не освящает секс и не проклинает его. Но открывая человеку истину о сексе, его неизбежную трагическую двойственность, он помогает ему сохранить внутри себя понимание своей истинной природы и бороться за ее целостность или, другими словами, искать благодати»…

Священник Александр Шантаев

О добре и зле, о свободе воли человека 2

Как жизнь называют даром? Ведь дар — это то, что принимается свободно и от чего можно отказаться. Скорее, жизнь — это не дар, а кредит, причем под огромный процент: ты получаешь скорбь, болезнь, труды, а должен отдать развлечения, веселье, общение с противоположным полом. А еще скорее — это рэкет — "предложение, от которого нельзя отказаться". Получается, у нас есть свободная воля и совершенно отсутствует свобода выбора, ибо любое проявление свободного выбора выкидывает нас в небытие, в абсолютное Зло, где и пребывает денница — за то же. Беспризорник — Нэпману: "Дядь, купи кирпич, или им по голове". Это — не свобода, а лагерь,где шаг вправо, шаг влево…

Речь не идет о преступлениях, а просто о принципиальной невозможности частной жизни — за все придется дать ответ, даже за мысли, которые никого не касаются; мы под постоянным колпаком, как под видеонаблюдением в камере, и НИКОГДА — ОДНИ!

А свобода — это третий путь. Кто хочет вечной жизни потом — веди соответствующую тут; кто заслуживает наказания — пусть будет наказан. А что делать тому, который хочет просто тихо прожить свои несколько десятков лет и более ничего? "Предложение, от которого нельзя отказаться", РЭКЕТ. Юнг сказал, что человек иной раз ощущает себя персонажем в сказке, рассказанной идиотом. Ведь все могло бы быть как Сейшельские острова, тихо и просто, а есть — как компьютерная игра DOOM. Хорошо, мир жесток для человека, который согрешил. А голуби с отмороженными лапками, а бездомные собаки — они за что мучаются? Если они разделяют грехи человека, тогда последний — есть Сотворец этого мира, от злых деяний которого видоизменяется и формируется мир. Но скажет ли горшечник сосуду — ты сам виноват, что плохо получился. Если ядовитое лекарство взрослый оставил в доступном месте, а ребенок отравился — кто виноват? Как неискушенный Адам мог отличить Доброго от злого в раю, когда оба там ходили совершенно спокойно, а вратарник был приставлен не до, а после падения. Если мы пускаем уголовника в музей, очевидно, что он что-либо там украдет. Ребенок до обеда съел яблоко со стола и за это выкинут из квартиры на помойку.

Еще его притча: "Некий строитель построил дом, в котором жить сыро и холодно. Жильцы ропщут. Он идет смотреть и, поскольку дом на самом деле плох, гибнет от удара потолочной балки. Вопрос — за кого, от чего погиб этот строитель — за жильцов или от несовершенства, им же созданного?" Любовь — это чувство свободных, а если тебе за реализацию дара свободной воли грозят (или предупреждают) мучительной смертью, то где свобода и как любить Того, который так жестко ставит вопрос?

Эти вопросы заданы очень умным человеком — это надо отметить. Тот вывод, который может сделать умный, образованный, думающий человек из знакомства с христианством, очевидно, будет именно таким, какой сделан в поставленном вопросе. Но ведь дело в том, что таких умных людей было очень много за всю историю человечества, причем христианских мыслителей вряд ли можно назвать дураками. Тем не менее они делали иной вывод, противоположный. Почему же эти выводы так разнятся?

Очевидно, потому что для первого умного человека Бог тождественен некоторой информации о Нем, даже не всей, а некоторой, и главное, что Он — Владыка и Судья. И ему показалось, что в мире, где он живет, к числу тех начальников, под которыми он ходит: начальник его конторы, мэр, генерал-губернатор, премьер-министр, президент, — христианство как будто бы к этому списку начальников добавляет еще одного, самого высокого и потому самого неподсудного и потому самого тиранического и странного. Человек бунтует, он не хочет этого начальства.

Но в то же время мы видим, что другие люди, миллионы людей, иначе на это реагировали. Потому что, очевидно, есть все-таки различие между тем, что такое — знать о Боге и знать Бога. Очевидно, те люди, которые сами встречали Христа, сделали иной вывод. Оказалось, что Бог — это не забывчивый прораб, который плохо построил дом, Бог — это не глупый хозяин, который забыл рассчитать, что спички около детей оставлять нельзя. Бог есть любовь. И поэтому христианство зиждется не на философических размышлениях о том, какой могла бы быть вселенная, если бы Бога в ней не было, а зиждется на опыте встреч. Апостолы пришли ко Христу не путем долгих размышлений о том, каким мог бы быть наш мир, а они просто встретились с Ним.

И вот с тех пор в каждом поколении находятся люди, которые встречают Христа, и когда они Его встречают, они понимают, что те мифы о Нем, пусть даже очень разумные, очень логичные, типа тех, которые Вы нам сейчас обрисовали, те мифы, которые можно создать о Христе на основании частичного, очень частичного слышания о Нем и о христианской вере, — эти мифы при встрече с живым Христом разрушаются.

Что же касается философской стороны Ваших вопросов, то надо заметить, что наши условия жизни — не вполне таковы, как Вы их описываете: дескать, вот это рэкет, тебе предлагается некое условие, мы тебе нечто подарим, но если ты посмеешь от нашего предложения отказаться, то мы тебя убьем. Понимаете, рэкетир приходит к тем людям, которые пришли в бытие независимо от его воли, и у этого рэкетира нет никаких прав на этих людей, и люди ничем ему не обязаны. Конечно же, поведение рэкетира оказывается преступным. Но наши отношения с Богом совершенно иные: все наше бытие подарено нам Богом. Это означает, что когда-то нас просто не было, и когда-то мы начали быть. То, что начало быть, не вечно по самой своей сути, оно всегда стоит на грани бытия и небытия и при неосторожном движении, если не сохранить равновесия, оно скорее начинает сползать в сторону небытия. Так вот, Бог нас создает из небытия, дарует нам бытие затем, чтобы потом вложить в нас еще и приснобытие, вечное бытие, и при этом Бог честно предупреждает: вот смотрите, ваше бытие несет в вас толику риска, Я вас создал, чтобы отдать вам все, что есть у Меня. Понимаете, рэкетир забирает у людей то, что у них есть своего — он крадет, присваивает себе то, чем он никогда не владел и на что не имеет права. Отношения христианского Бога с людьми совершенно другие: Христос приходит в мир не для того, чтобы что-то наше взять себе, а для того, чтобы всего Себя отдать нам.

Итак, Бог дает нам бытие, чтобы мы потом согласились принять из рук Творца нечто несопоставимо большее — благобытие, причастие вечному, Божественному бытию, и Бог честно предупреждает: если вы это не возьмете, то вы рискуете сползти в бездну небытия. Но вот в чем дело: границу между небытием и бытием тварь переступить не может, это может сделать только воля Творца — слишком серьезна эта граница. И поскольку по воле Творца мы перешли из небытия в бытие, это означает что сами по себе мы не можем перейти эту границу назад, человек не может до конца уничтожить себя, даже если он очень желает уснуть и не проснуться — он не может уничтожить себя, он может только от себя отщипывать по кусочку, он может умалять свое бытие. Но здесь христианство говорит: господа, мы должны вас огорчить, мы, к сожалению, бессмертны, и поэтому человек не может до конца себя уничтожить. Мы действительно приведены в бытие с определенными условиями. Человек — это не безусловное бытие, не мы создали эту вселенную и мы не можем диктовать ей законы, как мы не можем выбирать, следовать второму закону Ньютона или третьему, мы не можем эти законы придумывать, мы должны просто их познать. Точно так же и в духовной жизни есть свои законы. Один из них такой: если человек отказывается, не желает открывать свою душу для принятия благой вечности, то он все равно остается в вечности, но в этом случае это будет вечность агонии — то, что называется на языке Евангелия "адом". И Христос предупреждает нас об этом, хотя Он знает, что не всем людям это понравится, эта весть отпугнет многих не от ада, а от христианства, и тем не менее христиане возвещают эту весть, но возвещают не для того, чтобы запугать, а для того, чтобы объяснить, для чего Христос пришел в мир.

В той притче, которую Вы привели, где Христос уподобляется какому-то непрозорливому прорабу, есть существенный изъян. Видите ли, в Вашей притче прораб входил в прогнивший дом, не зная, что тот прогнил и не зная, что на него упадет балка. Христос же приходит в наш мир, зная, что на Него упадет тяжесть страданий мира, и Он приходит свободно и сознательно, чтобы эти страдания принять и чтобы Собою заслонить других людей от падающей балки. И падает эта балка не потому, что Творец мира плохо расчитал скрепы, а потому, что люди сами их подточили своим неумным употреблением и житьем в этом доме. Поэтому притчи, которые Вы привели, — красивы и очень изящны, но это притчи не о нас. Это притчи, которыми человек защищает свое неверие. Неверие в того бога, в которого не верим и мы, христиане.

Что касается голубей с отмороженными лапками. Христианство обвиняют в очень разных вещах, и одно из традиционных обвинений — в том, что христианство уничижает человека, называя его рабом Божиим и т.д. На самом деле, христианство очень серьезно относится к человеку. Христианство полагает, что человек настолько значим в нашем мире, в его истории, человек настолько значим в глазах Бога, что из-за тех или иных поступков человека меняются судьбы всей вселенной. Христианство антропоцентрично, оно предполагает, что весь мир создан для человека и поэтому когда человек идет путем греха, он ломает суставы всей вселенной. У этой вселенной нет другого образа бытия, кроме как образ бытия, сопряженный с человеком и его духовно-нравственным состоянием. Преподобный Симеон Новый Богослов однажды высказал очень дерзновенную мысль, глубоко созвучную духу христианскому.

Напомним слова Христа о том, что в последние дни будет такая скорбь, которой не было "от сложения мира". Слово "сложение" не вполне передает тот оттенок, который есть в греческом слове "катабола". Катаболические процессы, катабола — это ниспадение, и вся история мира, наша земная история начинается с ниспадения. Симеон Новый Богослов вспоминает слова апостола Павла: вся тварь доныне мучается и стенает, ожидая откровения от сынов Божиих, ибо тварь не своею волей покорилась суете, но по воле покорившего ее. Кто покорил тварь суете, то есть тлению, распаду, болезни, смертности? Кто покорил? Сатана? У него такой власти нет. Человек? Власть человека тоже не простирается на весь мир.

Творец, Бог покорил тварь суете. Преподобный Симеон поясняет: когда человек пал, он, павший человек, оказался ниже уровня непавшего мира — и тогда вся тварь отказалась служить человеку. Симеон Новый Богослов передает это очень поэтично: Солнце отказывалось давать свои лучи человеку, источники закрывали свои воды, звери хотели растерзать человека, земля не хотела носить грешников. И тогда Господь, чтобы спасти человека, чтобы привести мир, окружающий человека, в соответствие с его нынешним, новым, падшим уровнем, тогда Господь изменяет всю вселенную, приспособляя ее к уровню падшего человека.

Настолько значимо в христианстве место человека в нашем мире. Поэтому если мы видим боль и страдания животных, мы должны осознать: это отголосок и следствие той боли, которую мы причинили миру. Видя страдания животных, надо не ополчаться на Творца, а подумать, что вообще-то говоря это эхо, рожденное нашим грехом.

Диакон Андрей Кураев

Быть или не быть… крёстным? 3

Дорогая редакция!

Вы пишете, что ваш журнал — для сомневающихся.

Я понимаю, что прежде всего имеются в виду сомнения: зачем ходить в Церковь, для чего нужна исповедь, зачем соблюдать пост и т.д. Так случилось, что подобного рода проблемы практически никогда не возникали на моем пути в Церковь. Но зато меня сильно мучают сомнения другого рода. Я пытался найти ответ в литературе, обращался к друзьям и даже к знакомому священнику, но так ни к чему и не пришел. Расскажу все по порядку.

Я крестился в сознательном возрасте, пройдя длинный путь исканий Истины в различных философских и религиозных учениях — довольно типичный путь для современного русского интеллигента. Церковь стала для меня глотком живой воды. Казалось, все мои вопросы и проблемы улетучились. Вот теперь начинается настоящая жизнь! Я посещал все субботние и воскресные богослужения, часто бывал на исповеди и причащался. А главное — я так хотел поделиться своим "открытием Православия" с друзьями и знакомыми, что постоянно со всеми говорил о вере, о необходимости Церкви и т.д.

Поэтому когда приятель обратился ко мне с просьбой стать крестным отцом его сына — я согласился, практически не раздумывая. Конечно, я понимал, какая это большая ответственность — быть восприемником малыша. Тем более, что родители его (т.е. мой приятель и его жена) особой церковностью не отличались. Отец — по сути, неверующий, хотя и не был против ("Пусть женщины поиграют в религию. Сейчас все крестят детей. А мы разве хуже?"). Мама — ближе к Церкви, но тоже "понимает", что в жизни есть и другие, более "серьезные" дела ("В конце концов, мы же не фанатики какие-нибудь"). Все это я знал, но согласился, предупредив родителей, что к своим обязанностям крестного собираюсь относиться всерьез: ребенка причащать, водить в храм и т.д. Они не были против.

Мы действительно пару раз носили младенца в храм к Причастию. После службы, по дороге домой, я долго и, как мне казалось, умно, рассказывал о важности Таинства Причастия, о жизни Церкви. Мама улыбалась, папа (который сам в храм никогда не ходил, но ждал нас дома — на "рюмку чаю") тоже был благосклонен, а я себя чувствовал чуть ли не князем Владимиром в отдельно взятой семье.

Но вот как-то раз я решил навестить крестника. Взял иконку в подарок, конфеты к чаю… За чаем говорили обо всем, как обычно. Но вдруг Таня (мама моего крестника) сказала: "Кстати, Сережа, я тут статью недавно прочитала про Храм Христа Спасителя… Ужас просто. Специально для тебя оставила". Я быстро пробежал глазами небольшую публикацию (сейчас даже не вспомню, из какой газеты), в которой говорилось, что установленные на Храме Христа барельефы сделаны не из мрамора, а из пластика или чего-то в этом роде. Я сначала даже не понял, почему это так задело Таню. В принципе, все бульварные газетенки не преминули лишний раз «лягнуть» Церковь. Ну и что! "Как! — возмущалась Татьяна, — кричали "Символ, символ!", а теперь народ обманывают!" Я пытался сказать, что не верю этим журналистам, что им плевать и на Храм Христа, и на веру. Единственная цель таких публикаций — еще раз очернить Церковь, еще раз пнуть ее. Но Татьяна совершенно не хотела меня понимать. На помощь ей пришел и муж: "Да как ты можешь защищать всю эту аферу с Храмом Христа Спасителя! Вытянули у народа деньги, на которые, кстати, столько церквей можно было восстановить. Да и вообще, что тут неясного, я всегда говорил, что все попы — хапуги… Дурят простой народ. Почитай, — кричал он мне, — хотя бы Некрасова". Я тоже стал горячиться, объясняя им, что деньги, полученные на Храм Христа Спасителя, только на него и дали, что их никто никогда бы на другие церкви не получил. Что это действительно важный символ для всего народа. Да и вообще дело не в этом, нужно понимать, как сейчас всем сложно. Но меня уже никто не слушал. Вслед за Некрасовым вспомнили и "Сельский крестный ход на Пасху", и отлучение Толстого и Рерихов, и попов на "мерседесах", и конечно же, опальный фильм Скорцезе.

Страсти накалялись, и я вдруг, сам того не желая, еще подлил масла в огонь: "Зачем же вы тогда Петьку-то крестили, если Церковь у вас такая плохая!?" Ответ Тани меня ошеломил: "А что крестили! Ну да. Вера — она в душе. Пока пусть растет, смотрит. Вот мы тебя позвали в крестные. Вырастет Петенька, у него будет школа, двор, друзья всякие. И ты. Ты — человек церковный, расскажешь о вере. А он пусть сам и выбирает. Мы же не запрещаем!"

Такого оборота я совсем не ожидал! Конечно, я понимал, что мы крестили младенца в нецерковной семье, но я так надеялся, что, помогая мальчику, мы вместе с родителями будем "возрастать в вере". Тем более, что они меня так слушали всегда, с таким интересом неподдельным. И вдруг: Церковь для них в лучшем случае — лакировка старины, этакий музей-заповедник, а в худшем — не более, чем ненужный институт для обмана народа. Не помню, как мы тогда сгладили острые углы. Расставание было не очень приятным…

Меня же этот разговор совершенно выбил из колеи. Как, — думал я, — как же я буду крестным, если они (родители) и не собираются воспитывать сына в православии? Что же мне делать? Как я ни пытался найти окончательный ответ, ничего не получалось. Все разговоры о трудностях креста крестного и советах молиться о родителях стали казаться мне отговорками тех, кто не хочет всерьез заниматься этой проблемой. И только совсем недавно один очень уважаемый мною священник несколько прояснил для меня ситуацию. В ответ на мои излияния он довольно жестко сказал: "Я вообще считаю, что нужно очень отсторожно подходить к крещению младенцев. А то мы крестим всех, а в вере их никто не воспитывает. Это ты вот мучаешься, а большинство крестных и лба-то перекрестить не могут, не то что крестнику чего рассказать. Вот и получается профанация. Между прочим, в ранней Церкви не крестили детей язычников, а только детей в христианских семьях, способных дать младенцу основные понятия о вере. Но, что делать, сегодня время другое". Да, это действительно так. И я теперь не всегда убеждаю своих знакомых непременно крестить их маленьких детей, если сами родители — далеко не церковные люди. Но все чаще я задаю себе один и тот же вопрос: А может быть, зря я стал крестным?

Сергей Лисицкий, 31 год, г.Москва
О проблеме крестных наш корреспондент беседует с протоиереем Владимиром Воробьевым, ректором Православного Свято-Тихоновского Богословского Института (г.Москва).

Корр.: Отец Владимир, как бы Вы прокомментировали письмо, что бы посоветовали его автору?

О.В.: Прежде всего, автору письма не нужно конфликтовать с родителями крестника. Потому что сейчас, когда он уж стал крестным (ведь он мог отказаться сначала) — надо помнить свою главную цель. А цель эта — любовью "привязать" ребенка к Богу, своей любовью и примером показать ему путь к Церкви. Если он будет конфликтовать с родителями, то ему это не удастся сделать. Поэтому лучше решать все проблемы миром.

Нужно суметь показать светлый и добрый путь. Сейчас в жизни так мало по-настоящему светлого, радостного, такой дефицит любви, что естественно душа ребенка к ней тянется. И если ребенок почувствует любовь крестного, то он обязательно прилепится к нему, обязательно полюбит и захочет воспринимать, что крестный говорит, захочет быть похожим на него.

Корр.: Вы сказали, что можно было отказаться…

О.В.: Да, отказаться можно. Я, правда, не стал бы давать конкретных рецептов, "моделировать" возможные ситуации… Ведь душа человека — это тайна. И исходя только из каких-то рациональных, даже канонических, юридических соображений часто не удается принять правильное решение. Необходимо молиться Богу, просить, чтобы Господь помог почувствовать сердцем — как поступить.

Корр.: Отец Владимир, но все-таки если человек, помолившись и заглянув в себя, понимает, что он не может быть крестным. Как ему объяснить это людям так, чтобы их не обидеть? Я вот некоторое время назад отказался быть крестным у взрослого уже человека — своего друга — так он на меня до сих пор обижен…

О.В.: Вместо ответа расскажу Вам такой случай. Недавно один священник из нашего института ездил со студентами в миссионерскую поездку на север, на Пинегу. Там они увидели тяжелую картину. Большой поселок, в котором один маленький молитвенный дом, верующих мало, священника нет. Наш батюшка там служил, крестил желающих. Сначала народ отнесся к нему с подозрением по очень простой причине: священник, который раньше там был, брал большие деньги за Крещение, делал все очень формально (кстати сказать, больше он не является священником Русской Православной Церкви, перешел в "филаретовский" раскол). Поэтому и нашего батюшку народ встретил не очень приветливо. Но когда люди увидели, что он крестит бесплатно, что с ним хорошие ребята приехали, помогают, поют, что все делается с любовью, то народ просто "повалил" в храм…

В один из дней во время Литургии к Причастию подходили дети, которые накануне крестились. Потом оказалось, что среди них был мальчик некрещеный — детей много и запомнить всех батюшка не мог, и его тоже причастили. Когда мальчика спросили: "А ты крещеный?" Он ответил, что нет, но пришел креститься. Просто не знал, что причащаются уже после Крещения. Всех причащали, он и решил, что надо причащаться. Потом выяснилось, что у этого мальчика мать алкоголичка, отец повесился, два брата утонули в реке, сестра — тяжело больна полиомелитом. Мальчику 10 лет, а ростом он с семилетнего. Он плохо очень питается, плохо развит физически, но очень хороший и сообразительный. Крестного для него найти было невозможно, но он очень просил, чтобы его крестили. Тогда один из наших студентов согласился быть крестным — без крестного мальчика крестить нельзя. После Крещения мальчик от наших миссионеров уже не отходил. Появлялся в 7 утра и уходил в 12 ночи. И за эти несколько дней научился читать по-славянски, стал помогать на службе: подавал кадило, ходил со свечой — и видно было, что внутренний благодатный свет появился в его душе. Уезжая, ребята сказали ему, чтобы помогал, когда приедет новый священник. И он ответил: "Да, я буду ждать и помогать".

Правильно сделал этот студент, что согласился быть крестным? Конечно, ездить туда на север он часто не сможет, но он будет за него молиться, будет письма писать. Неужели лучше было отказаться? Не крестить, потому что крестного нет? А где там найдешь крестного?

Я бы сказал так. Отказаться можно, когда ваш отказ не повлечет отказа от Крещения вообще.

Корр.: О.Владимир, вот Вы сказали, что без крестного нельзя крестить ребенка. Но ведь, наверное, так было не всегда? Какова, вообще, история "института" крестных?

О.В.: Уже апостолы крестили многих людей. Они были взрослыми и принимали крещение совершенно свободно и сознательно. Никакое насилие здесь недопустимо.

Вообще — это не магия, не колдовство, не волшебный обряд, защищающий от болезней, бед, сглаза и других неприятностей или дающий земное благополучие. Крещение не делает человека "настоящим греком или русским" и не создает "необходимые условия для дальнейшего экстрасенсорного лечения". Это христианское таинство, которое, по словам Христа, рождает человека водою и духом в новую жизнь с Богом. И эту жизнь человек должен выбрать сознательно, сам.

Конечно, во времена апостолов, при таком понимании таинства вопрос о крещении младенцев стоять не мог и не стоял.

Но как только появились первые христианские семьи, сразу возникла острая проблема: младенцы, которые не могли сознательно принять крещение, оказывались лишенными той благодати, в которой жила вся семья. Получалось, что дети не могли быть членами Церкви, к которой принадлежали старшие члены семьи. А ведь Господь сказал: "Не возбраняй те детям приходить ко Мне" (Мф.19:14)

Этот абсурд, конечно, не мог быть терпим. Церковь сознавала себя Телом Христовым (Еф.1:22-23) — единым богочеловеческим организмом, каждый член которого является не отдельным индивидуумом, а частью одного живого целого, и поэтому, естественно, уже первые христиане стали крестить своих детей. Но важно помнить (особенно сейчас, когда религиозная ситуация в России так напоминает Римскую империю раннехристианских времен), что Церковь не просто согласилась крестить всех подряд младенцев. Речь шла о детях в ХРИСТИАНСКИХ семьях, т.е. там, где были гарантированы воспитание и жизнь в Церкви. Как справедливо заметил священник автору письма Сергею, христиане не крестили младенцев из языческих семей.

Именно потому, что пребывание ребенка внутри Церкви было самым важным условием для Крещения, Церковь (помимо церковности родителей) утвердила еще одно непременное требование: при Крещении младенца поставляется дополнительный гарант — восприемник.

Корр.: То есть крестный?

О.В.: Да, хотя это слово сначала не употреблялось. Восприемник — это человек, который не просто "присутствует" при Таинстве Крещения, но перед Богом принимает на себя обязательства и ответственность по церковному воспитанию ребенка.

Корр.: Батюшка, а действительно необходимо, чтобы у младенца было два восприемника?

О.В.: Нет. Совершенно необязательно. Более того, по канонам Вселенских Соборов при крещении девочки необходима лишь восприемница, при крещении мальчика — восприемник. Гораздо позже, на Руси для каждого ребенка стали звать двоих восприемников. Тогда же и родилось уподобление их родителям по плоти. А отсюда произошли и соответствующие имена: крестная мать и крестный отец.

В действительности в Таинстве Крещения совершается ДУХОВНОЕ РОЖДЕНИЕ человека по благодати, и Отцом в этом рождении является Сам Бог, а Матерью — Святая Церковь. Эту мысль подчеркивают широко известные слова святого III века — священномученика Киприана Карфагенского: "Кому Церковь — не мать, тому Бог — не Отец".

Корр.: Отец Владимир, в чем, по учению Церкви, состоят основные обязанности восприемников?

О.В.: Восприемники принимают на себя ответственность за воспитание ребенка. Поэтому в чине оглашения 4 они произносят крещальные обеты и исповедуют православную веру от лица младенца. Этим они обязуются вырастить его таким, чтобы он и эти обеты, и исповедание считал своими. Именно поэтому совершенно абсурдной и профанирующей Таинство является ситуация, когда на крестинах выясняется, что крестные не знают Символа веры, или, того хуже, не могут правильно перекреститься.

Ни для кого не секрет, что среди людей не вполне церковных, но все же желающих крестить своих детей, очень часто встречается стремление выбрать крестных из среды своих приятелй, подруг или "полезных" знакомых, потому что крестины — хороший повод попраздновать и "покумиться", вступить в полезные и приятные "родственные" отношения. Если при этом родители и восприемники не собираются обеспечить младенцу церковную жизнь и воспитание, т.е не будут его часто причащать в Церкви, учить вере и молитве, заповедям, прививать любовь к храму и т.д., то это значит, что с их стороны совершается профанация Таинства Крещения.

Корр.: А что с церковной точки зрения значит эта профанация?

О.В.: Все Таинства дарованы Богом для нашего спасения. Но они могут совершаться и "в осуждение" человеку (т.е. вместо ожидаемой пользы принести вред). Если человек приступает к Таинству без должной веры и серьезности, то последствия греха (профанация Таинства) скажутся и на родителях, и на крестных, и, возможно, на самом ни в чем не повинном младенце по вине его ближайших взрослых родственников. В этом нас убеждает печальный опыт.

Чтобы понять, что я имею в виду, представьте себе такую картину. Зимой мать затапливает в доме печку, зажигает керосиновую лампу. В доме делается тепло и светло, на печке она готовит необходимую пищу. Но если она неправильно, легкомысленно обращается с огнем, то может случиться пожар, в котором сгорит и дом, и дети, и она сама. Без огня жизнь невозможна, но огонь требует надлежащего отношения. Так и без Крещения не будет настоящей жизни. Но креститься нужно с верой и желанием жить дарованной жизнью.

Корр.: И все-таки я хотел бы вернуться к началу беседы: вправе ли человек отказаться быть крестным?

О.В.: Я в первые годы священства несколько раз отказывался крестить, когда ко мне приходили прямо "с улицы". И каждый раз, когда это происходило, меня мучила совесть. Я не находил себе места. Исходя из канонических соображений я поступал совершенно правильно: я не имел права крестить. Но почему-то душа не могла успокоиться, совесть меня просто мучила. Когда же я поступал совершенно наоборот: крестил, хотя люди были совершенно не готовы, и старался добрым отношением и лаской дать почувствовать, что В ЦЕРКВИ ХОРОШО, старался сделать так, чтобы им ЗАХОТЕЛОСЬ ОСТАТЬСЯ, на душе было спокойно и радостно! Поэтому, мне кажется, что рационализирующие церковную жизнь "ревнители порядка", апеллирующие сегодня в вопросах о Крещении к древним церковным преданиям, чаще всего — просто неразумные дети по сравнению с теми мудрыми простыми батюшками, у которых меньше учености, но больше любви и духовной интуиции.

Корр.: Отец Владимир, но ведь Вы сейчас говорите больше о задачах священника?

О.В.: Образ действий священника и крестного очень похожи. Священник прежде всего должен встретить каждого пришедшего в храм С ЛЮБОВЬЮ. Явить любовь Христову — особенно в наше страшное время. И крестный должен себя вести подобным же образом. Это очень важно, гораздо важнее, чем многое другое! Это заронит семя, которое потом прорастет. Может быть, не скоро, но окажется, что ребенок не зря крестился. Родители вспомнят — какой был батюшка добрый, который тебя крестил (или крестный), надо бы тебе к нему сходить.

И ведь не случайно так получилось, что огромное количество людей, совершенно "неправильно" крещеных, все-таки к Церкви хорошо относятся, а многие со временем становятся верующими. Как можно сказать, что их напрасно крестили! Конечно, бывают ошибки и злоупотребления. Но я думаю, что во многих таких случаях священник виноват. Особенно если формально крестит. Ведь формально, по-фарисейски совершать Таинство — это со стороны священника намного более тяжелая провинность, чем формальное отношение желающих креститься. Ведь священник знает и понимает, о чем идет речь. А приходящие люди по большей части не знают, не представляют себе, что такое Таинство Крещения. И только любовью им можно открыть смысл великого Таинства.

Корр.: Батюшка, ну а может ли будущий крестный требовать что-либо от родителей крестника, если угодно, ставить свои условия?

О.В.: Понимаете, этот вопрос не совсем, я бы сказал, продуктивный. Точнее, ответ на него. Теоретически, крестный может и должен предупредить родителей, что ребеночка будет воспитывать в церковном духе и т.д. — здесь ваш корреспондент Сергей все сделал правильно. Но на практике такое предупреждение либо не требуется (если родители церковные), либо оно потом забывается родителями или понимается ими по-своему, как это описано в письме. Поэтому в таких случаях нужно действовать по ситуации, и, как я уже сказал, ни в коем случае не конфликтовать, а решать все проблемы, руководствуясь любовью. Ну а предупреждать родителей, конечно, нужно. Просто самому надо быть готовым к любым последствиям.

Корр.: Отец Владимир, у меня есть еще несклько более "мелких" вопросов. Прежде всего, нужны ли взрослым людям крестные?

О.В.: Восприемник взрослого крещаемого, конечно, уже не несет на себе той ответственности, которая возлагается на восприемника младенца. Взрослый сам сознательно и ответственно совершает свой выбор, принимает решение креститься и стать членом Церкви, сам проходит предварительную катехизацию 5 и приносит покаяние в содеянных раньше грехах, сам произносит крещальные обеты и исповедует свою православную веру. Восприемник в этом случае призван быть старшим другом, призван помочь воцерковлению новокрещенного. Взрослого в крайнем случае можно крестить и без восприемника, если священник уверен в подготовленности и серьезности крещаемого.

Корр.: Правда ли, что между "кумовьями" возникает какое-то особое родство и они уже не могут, например, жениться друг с другом?

О.В.: Да, правильно. По канонам при Крещении "духовное родство" возникает только между крестником, его родителями и крестным, или между крестницей, ее родителями и крестной, т.е восприемник не может жениться на овдовевшей матери крестника, а восприемница не может выйти замуж за овдовевшего отца крестницы.

Корр.: Батюшка, давайте еще раз определим обязанности крестного в современных условиях. Что он должен делать при ЛЮБЫХ обстоятельствах, в ЛЮБОЙ ситуации?

О.В.: Если под современными условиями понимать случаи, подобные описанному в письме Сергея — т.е когда нецерковные родители, в момент Крещения обещавшие не мешать восприемнику воцерковлять ребенка и воспитывать его в вере, потом забывают об этом, не пускают в храм, говорят "вырастет — сам разберется", то тут можно посоветовать прежде всего молиться и так любить ребенка, так привязать его к себе любовью, чтобы он, вырастая, сам захотел быть таким же верующим, как и его любимый крестный. Важно, чтобы ребенок рос с представлением: "мой крестный — настоящий христианин. Хочу быть на него похожим".

Корр.: Отец Владимир, но как быть, если нет возможности встречаться с крестником часто. Я, например, со своим не каждый месяц могу видеться. А еще один мой крестник вообще живет в другом городе — его я вижу раз в год.

О.В.: Это плохо. Но и это не может служить оправданием. Значит, надо письма писать… Надо, чтобы ребенок постоянно чувствовал Вашу любовь. Иначе, зачем становиться крестным? Поэтому и в письме, которое Вы показали, Сергей не должен оправдываться нецерковностью родителей. В конце концов, они же его не гонят. Да и незачем ему их воспитывать. Его задача — полюбить крестника и сделать так, чтобы тот полюбил его. Как говорит Христос: "По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою" (Ин.13:35).

Беседовал Владимир Легойда

Различие между душой и духом человека 6

Человек трехсоставен. Он состоит из тела, души и духа. В чем различие между душой и духом человека?

Виталий, г.Астрахань.

Здравствуйте, Виталий. Благодарю за вопрос и по мере сил попытаюсь ответить. Нужно заметить, что трехсоставность человека не является единственным взглядом Церкви на существо человека. Учения Святых Отцов и церковных писателей говорят о человеческой природе то как о троечастном составе духа, души и тела — так называемый трихотомизм, то как о соединении души и тела — дихотомизм. Еще раз заметьте, что Церковь принимает оба эти учения. Это важно. Среди Отцов и Учителей Церкви были и дихотомисты (св.Кирилл Иерусалимский, св.Василий Великий, блаж.Феодорит, блаж.Августин [католический Запад, следуя его авторитету, всегда признавал только дихотомизм], св.Иоанн Дамаскин) и трихотомисты (Тертуллиан, св.Иустин Философ, св.Ефрем Сирин). Однако в XX в. большинство русских Православных авторов склонялись к трихотомизму.

Разница между сторонниками трихотомизма и дихотомизма сводится, в общем, к терминологии: дихотомисты видят в «духе» высшую способность разумной души, способность, посредством которой человек входит в общение с Богом. Личность человека включает в себя все части этого естественного состава, выражается во всем человеке, который через нее и существует. Личность — образ Божий, она — незыблемое начало изменяющейся человеческой природы, всегда стремящейся по своей воле к внешней цели. Можно сказать, что сообразность Богу и есть отмечающая природу Божественная печать, направляющая природу к Богу, в Котором человек должен найти полноту своего бытия. «Душа бо человеческая, — говорит святой Тихон Задонский (XVIII в.), — как дух от Бога созданный, ни в чем ином удовольствия, покоя, мира, утешения и отрады найти не может, как только в Боге, от Которого по образу Его и подобию создана; а когда от Него отлучится, принуждена искать себе удовольствия в созданиях, и страстями различными, как рожцами, себя питать, но надлежащего упокоения и отрады не обретает, и так от гладу следует умрети, духу бо духовная пища потребна есть». Дух должен был находить себе пищу в Боге, жить Богом; душа должна была питаться духом; тело должно было жить душой, — таково было первоначальное устроение безсмертной природы человека. Отвратившись от Бога, дух вместо того, чтобы давать пищу душе, начинает жить за счет души, питаясь ее сущностью (тем, что мы обычно по-мирски называем «духовными ценностями» — художественной литературой, музыкой, зрелищами); душа в свою очередь начинает жить жизнью тела, это — происхождение страстей; и наконец, тело, вынужденное искать себе пищу вовне, в бездушной материи, находит в итоге смерть. Человеческий состав распадается.

Отсюда в Православной аскетике и пастырстве произошли важнейшие понятия — душевности и духовности. Когда низшее (душевное) преобладает над высшим (духовным), оно его поглощает, истощает, когда же преобладает высшее, — оно обогащает и направляет весь человеческий состав к Богу. Духовный человек непременно развит душевно, просто свет преображенного духа затмевает собственно душевное богатство. Духовное развитие обезпечивает правильное развитие души.

О поклонении бесам 7

Благословите! Всё чаще и чаще мы слышим от наших православных братьев, избежавших милостью Божией большевистских гонений — зарубежников, сербов, болгар, греков, — что многое из того, что мы считали и считаем правдой — в области вероучения, христианского благочестия, православных традиций — таковою не является. Будучи в паломнической поездке на св.Афонской горе, довелось узнать, что и некоторые наши святые вызывают, мягко говоря, негодование. Мой вопрос относительно свт. Луки (Войно-Ясенецкого) — кто он, как к нему относиться, где правда?

Димитрий, г.Казань

Здравствуйте, Димитрий. Благодарю Вас за вопрос. Сегодня мы наблюдаем возстановление почитания советской эпохи и кровавого большевизма. Памятники палачам, устроившим геноцид русского народа, не только не убираются, но в последнее время стали возстанавливаться. Последней иллюстрацией тому служит торжественное открытие памятника Дзержинскому в Тюмени, что сопровождалось лживой компанией по телевидению в оправдание этого зверя. Подобных зверей оказалось немало и в церкви. Но в отличии от прямых убийц, задачей чекистов церковных (а многие из них имели и продолжают иметь чин и звание в КГБ) являлась идеологическая обработка населения в духе большевизма, пропаганда за границей об отсутствии гонений на веру в СССР, а также прямое сотрудничество с карательными органами, доносительство на неугодное оппозиционное духовенство и прихожан. Главный из этих новых иуд — митрополит Сергий (Страгородский) с 1927 г. войдя в сговор с большевиками, устроил революцию в Церкви, против воли Первоиерарха Российской Церкви митр. Петра и епископата, объявил о сотрудничестве с богоборцами и единстве их «радостей и печалей» с радостями и печалями Церкви. Так что все томившиеся в тюрьмах и ссылках мученики за веру были объявлены им «политическими преступниками», а гонения на Церковь в СССР «не существующими» и «выдумкой лжецов». Большевики дали полную свободу действий сторонникам митр. Сергия — «сергианам» и сделали их официальной советской церковью, несогласную же с ним Российскую Церковь автоматически объявили «контрреволюционерами», подлежащими расстрелу. Так что Церковь была вынуждена уйти в катакомбы и частью сохранялась в зарубежных епархиях. Официальная же советская церковь с амвона благословляла все злодейства большевиков, так что наравне с ними обагрилась кровью всех невинно убиенных Православных мучеников.

Катакомбная Российская Церковь родила безчисленное множество святых, почти все из которых пребывают сегодня безызвестными и замалчиваются. Это Феодосий Кавказский, Ксения Рыбинская, Феоктиста Воронежская, Серафим Харьковский, Матрона Анемнясевская и многие другие настоящие чудотворцы, чьи жития уже некому было писать… Часть из них ныне присвоена себе и прославлена советской Московской патриархией, но слава и подвиги их ею не афишируются. В противовес им богоотступники и чекисты в рясах выдумывают и широко прославляют своих «святых», которые всю свою жизнь боролись с Истинной Церковью. Одним из таковых был «архиепископ Крымский» Лука (Войно-Ясенецкий), кощунственно наименованный «исповедником». Являясь от природы искусным врачом-хирургом и оратором, но не имея духовного стержня, он был одним из тех, кто во время гонений духовно пал и употребил свои таланты на служение гонителям и большевизму. В 1937 г. он был арестован как один из «возглавителей» «контрреволюционной церковно-монархической организации». Но не стал, как другие, исповедником, а пошел по пути компромисса и оправдания перед большевизмом. Дело было передано на дознание в Москву и в конце увенчалось тем, что все участники и свидетели его были расстреляны, один лишь епископ Лука получил 5 лет ссылки (а не заключения) в Красноярский край, что в то время было равно полному помилованию и присуждалось лишь покаявшимся перед советской властью и дававшим показания на своих собратий.

В 1943 г. епископ Лука был в числе первых призван на созванный Сталиным «церковный» собор, целью которого было создание из верных большевизму сергиан современной «Русской Православной Церкви» взамен старой «Российской», для одурманивания народа, не желавшего идти за советскими вождями. На собор допускались лишь «проверенные» служители большевизма и обновленцы.

В «соборных» решениях, кстати, говорилось: «Глубоко тронутые сочувственным отношением нашего всенародного Вождя, Главы Советского Правительства И.В.Сталина к нуждам Русской Православной Церкви и к скромным трудам нас, ее смиренных служителей, приносим Правительству нашу общесоборную искреннюю благодарность, и радостное уверение, что, ободренные этим сочувствием, мы приумножим нашу долю работы в общенародном подвиге за спасение родины» (Журнал Московской Патриархии №01, 1943).

С этого времени начинается «архипастырская» карьера Луки в рядах советского духовенства.

Все его последующие статьи и проповеди, печатавшиеся и в Журнале Московской Патриархии, были переполнены большевистской ложью и пропагандой и рассчитывались в первую очередь на заграницу:

«В Великой Революции, в социализме и коммунизме, — писал Лука, — народы СССР познали новые принципы нравственности, основанной на долге перед родиной и государством, на товариществе в работе и жизни, во взаимном уважении... Безмерно велико совершенное революцией уничтожение экономических основ зла общественного и зла индивидуального» (Марк Поповский. Жизнь и житие свт. Луки (Войно-Ясенецкого) СПб. 2003).

«Ниспровергнув власть царя, помещиков и капиталистов, народы СССР, в результате колоссального мирного товарищеского труда, создали новый мир на небывалых в истории основаниях социальной правды и всеобщего равенства... Злые, гнусные перегородки воздвигнуты были при царизме между национальностями и классами. Для угнетателей «сарт», «киргиз» и всякий «инородец» был низшим существом... Перед русским рабочим, крестьянином, воином Красной Армии, построившими первое в истории совершенное государство… уже преклонился с глубоким уважением весь мир. Никто не смеет более издеваться над «инородцами», ибо освобожденные узбеки, казахи, азербайджанцы, получив доступ к высшему образованию и управлению государством, уже показали все богатство своих духовных сил на поприще науки, политической деятельности, искусства, поэзии и музыки, проявили беспримерную отвагу и геройство в защите своей социалистической Родины... И все лучшие представители человечества, все алчущие и жаждующие правды размышляют теперь о великой социальной правде, осуществленной в советском государстве, всеобщем равноправии и уничтожении национальных и классовых перегородок, изумляются доблести нашей Красной Армии» (ЖМП №09, 1944).

«Каково же наше подлинное отношение к нашему Правительству, к нашему новому государственному строю? Прежде всего, мы, русское духовенство, живем в полном мире с нашим Правительством, и у нас невозможно благословение священников на участие в контрреволюционных или террористических бандах, как это было в Загребе. У нас нет никаких поводов к вражде против Правительства, ибо оно предоставило полную свободу Церкви и не вмешивается в ее внутренние дела» (ЖМП №01, 1948).

Подкрепляемые такою проповедью деятели советской церкви разъезжали по миру после войны и агитировали эмиграцию: «родина-мать ждет вас с распростертыми объятиями», «гонений на веру больше нет». Многие русские эмигранты верили лживой пропаганде, отправлялись в СССР, и всех их ждало, в лучшем случае, 10 лет лагерей, из которых уже мало кто возвращался на свободу, и пожизненный ярлык: 58 статья — контрреволюционная деятельность.

С конца 40-х годов большевизм организовал за границей новую форму пропаганды под прикрытием «борьбы за мир». Ключевую роль в этом движении стала играть опять же советская церковь, объявившая, что «большевистский мир» — есть мир Христов, проповедуемый в Евангелии.

«Апостол Павел восклицал: «Как прекрасны ноги благовествующих мир!» А его ученики в Америке, Франции и Англии готовы перебить ноги благовествующим мир. «Мир оставляю вам, мир Мой даю вам», — сказал Господь наш Иисус Христос в Своей прощальной беседе с учениками. В США это могли бы причислить к «опасным мыслям»» — писал Лука в своих статьях (ЖМП №11, 1950).

Катакомбный святитель Варнава (Беляев) по праву называл это учение «новой ересью», а статьи Луки «переполненными выражений из коммунистических газет».

Как умелый и эмоциональный советский агитатор Лука (Войно-Ясенецкий) не скупился в эпитетах, защищая сталинского людоеда Вышинского, или понося правые Греческое православное и Испанское правительства, где в результате кровопролитных гражданских войн народ отстоял свое право жить без богоборцев-коммунистов. Это Лука называет «ужасами фашизма», «разжиганием войны», не считаясь с тем, что гражданскую войну там разожгли именно безбожники-коммунисты.

Боготворил Лука и лично лютого богоборца Сталина. Сам обладатель сталинской премии по хирургии он ставил портрет этого изверга рядом с иконой Богородицы. Сохранились свидетельства говорящие о еще худшем:

«В 1941 году в Красноярске, зайдя в комнату хирурга-консультанта, доктор В.А.Клюге заметил на стене, рядом с изображением Божьей Матери, небольшой портрет Ленина. Это странное соседство заставило Клюге задать Луке резонный вопрос:
— Вы считаете Ленина гениальным?
— Да, ответил Войно-Ясенецкий.
— Но ведь Ленин отрицал религию. Как Вы совмещаете эти факты?
— Они, большевики, даже он, не способны были понять смысл религии. Так дальтоник не различает цвета. Их следует пожалеть за это...
Вскоре, однако, портрет дальтоника Ленина со стены исчез. Зато сотрудница госпиталя №1515 К.Н.Попова (Спиридович) увидела в комнате хирурга два портрета Сталина...»
(Марк Поповский. Жизнь и житие свт. Луки (Войно-Ясенецкого) СПб. 2003).

И это в то время, когда Сталин еще продолжал массовые расстрелы духовенства и закрытие храмов по всей стране!

Естественно, что таковым было отношение к Сталину не только одного Луки, но и всей сталинской церкви. Вот что писалось в 1949 г. в приветственном послании к Сталину «духовенства и мирян Русской православной церкви» за подписью «патриарха» и всех епископов, включая Луку:

«ГЛУБОКОЧТИМЫЙ И ДОРОГОЙ ИОСИФ ВИССАРИОНОВИЧ!
В день Вашего семидесятилетия, когда всенародное чувство любви и благодарности к Вам — Вождю, Учителю и Другу трудящихся достигло особой силы и подъема, мы, церковные люди, ощущаем нравственную потребность присоединить свой голос к мощному хору поздравлений и выразить Вам те мысли и пожелания, которые составляют особенно драгоценную часть нашего духовного достояния…
Как и все вообще интересы трудящихся, близки Вам и нужды верующих русских людей, составляющих Русскую Православную Церковь. Свидетельствуя о Вашем отношении к этим нуждам, мы прежде всего с чувством глубокого удовлетворения воздаем должное правам и обязанностям граждан Советского Государства, закрепленным Сталинской Конституцией. В ряду этих прав нам, церковным людям, особенно дорога ничем не стесняемая свобода и возможность исповедовать свою православную веру, как и полное гражданское равноправие нашего православного духовенства. Благодаря Сталинской Конституции церковные люди нашей страны могут не только свободно осуществлять свои церковные идеалы, но и принимать участие в общественной и государственной жизни...
И теперь, ощущая на каждом шагу своей церковной и гражданской жизни благие результаты Вашего мудрого государственного руководства мы не можем таить своих чувств, и от лица Русской Православной Церкви приносим Вам, дорогой Иосиф Виссарионович, в день Вашего семидесятилетия, глубокую признательность и, горячо приветствуя Вас с этим знаменательным для всех нас, любящих Вас, днем, молимся об укреплении Ваших сил и шлем Вам молитвенное пожелание многих лет жизни на радость и счастье нашей великой Родины, благословляя Ваш подвиг служения ей и сами вдохновляясь этим подвигом Вашим»
(ЖМП №12, 1949).

Можно ли назвать людей, писавших подобные послания христианами? Не был христианином, а не то чтобы «святым», и Лука Крымский. В то время, как подлинные святые были в СССР гонимы от советской власти, томились в лагерях и тюрьмах, а простой народ в колхозах работал от зари до зари за пустые неоплачиваемые палочки в ведомостях, советское высшее духовенство благословляло все зверства большевизма и было приравнено за это к партийной номенклатуре СССР, за что получало все виды продовольственных и вещественных благ, от питания деликатесами и личного авто, до санаторного лечения.

Как подлинный коммунист в рясе, безпощадно вел Лука войну с Истинной Церковью, оклеветывая и понося ее за враждебность большевизму. По случаю награждения советского «патриарха» очередной большевистской наградой, он писал:

«Прошло немного более шести лет со времени первого награждения Святейшего Патриарха Алексия орденом Трудового Красного Знамени, и снова Правительство наградило его тем же орденом. За что? За его патриотическую деятельность… Патриотизма были лишены те архипастыри и пастыри, которые покинули свою Родину и свои паствы в годы величайших потрясений и страданий, и чинили церковные расколы в Сремских Карловцах, в Париже и Мюнхене, в Северной Америке… Пожелаем же Великому Господину и Отцу нашему Алексию твердо держать в своих руках кормило правления Церковью, не обращая внимания на злобное шипение зарубежных раскольников, именующих себя «истинно православными»» (ЖМП №12, 1952).

Умолчал Лука о тех Истинно Православных архипастырях и пастырях, которые пребывая в катакомбах и тюрьмах СССР не признавали советского «патриарха». Иначе ему следовало бы признать гонения на Церковь в СССР. Тех же епископов, что по воле Божией оказались с белыми армиями за границей для окормления миллионов белых эмигрантов — невозможно было обвинять в «непатриотизме», т.к. они оставались со своей паствой, которую не могли бросить. Зарубежные архиереи всегда являлись неотъемлемой частью Российской Церкви, и не признали в 1927 г. советского курса митр. Сергия и созданной им затем советской церкви. Они были монархистами и по-христиански понимали смысл служения своему Отечеству, как о том говорил Святитель Иоанн Шанхайский:

«Да будет благословлен Господом меч, карающий безбожников и палачей Русского народа, и да защитит Пресвятая Богородица нашу Родину от всякого посягательства на Веру Православную на ее целость и ее достояние» (Штандарт. 1941. №30-31. с.8.).

В последние годы наш народ стал наконец разглядывать диавольскую сущность служителей советской церкви. В такой патовой для чекистской власти ситуации поступила команда сверху: запустить всероссийскую компанию по восхвалению «святого» большевика Луки для поднятия авторитета советской церкви. Заранее фабрикой МП «Софрино» был налажен массовый выпуск икон 17 лет назад прославленного «святого». Уже в декабре у торговцев иконами появились целые коробки икон Луки, что было удивительно, ведь раньше этих икон вовсе не выпускалось. Затем, по телеканалам Московской патриархии были показаны передачи о «святой» жизни Луки. 24 января ему было посвящено ток-шоу по первому каналу «Пусть говорят». В этом шоу были показаны вульгарные женщины с полу-открытыми грудями, без крестов на шее, которые получили «исцеления» по молитвам Луки. По принципу: помолилась и через время зачала ребенка, или выздоровела от болезни. Но подобная «помощь через время» не является чудесами. Чудеса — это видимое чудо, когда рожденный урод или калека, или лежачий больной в одно мгновение становится здоровым или начинает резко видимо выздоравливать.

Но обывателям, практическим материалистам, или того хуже — советским людям, этого не объяснить. Ими руководит жажда материального чуда и помощи, а не истинной веры и спасения, так что на следующий день обывательский народ массово пошел в советские церкви и сразу же требовал иконы Луки, заблаговременно разосланные в огромных количествах по приходам.

Удивляешься только, как легко в наше время люди верят новым выдуманным «святым» и «чудотворцам»: от Матроны Московской, «отрока» Славика, Распутина и Ивана Грозного до местных прелестников-«старцев», хотя бы Георгия Тимашевского, тоже слывшего «целителем», по вине которого погибло, может быть, не один десяток человек. И хорошо если чудеса эти просто выдумка прельщенных «почитателей», желающих верить в чудо, а не действительные чудеса, проделываемые бесами по большевистской вере вопрошающих или по бесовским заслугам «чудотворцев», т.к. в таком случае эти чудеса вернутся гораздо бОльшим злом. История церкви знает не мало случаев и прижизненного чудотворения, прельщаемых диаволом, подвижников. К примеру, святителя Никиты Новгородского, который был прельщен явившимся бесом в виде ангела, и получил от диавола «дар» пророчества и учительства, так что предсказывал будущее и знал наизусть весь Ветхий Завет, был признаваем сначала за праведника и чудотворца. Но Киево-Печерские старцы обнаружили прелесть и вымолили у Бога Никиту, и после он в смирении достиг святости. В наше же последнее время, когда истинных пастырей уже почти не осталось, нужно тем более осторожно подходить ко всем новым учителям и «чудотворцам», и в покаянии молить Бога, чтобы Он наставил на истинный путь.

Иеродиакон Иона (Сигида)


[ Вверх ][ Книги ][ Чтение ][ Главная ]

Примечания:
*
     Дорогой читатель, прошу Ваших святых молитв за рр.Б.Александра и Марину. Спаси Господи. /ds/
1.    Источник: cofe.ru
2.    Источник: Православие.ru
3.    Источник: Фомацентр.ru
4.    Оглашение — чинопоследование, предшествующее Крещению, и подготовляющее его.
5.    Катехизация — подготовка к Крещению, состоящая в научении истинам веры.
6.    Иеромонах Серафим (Калугин). Православная газета «Благовест»
7.    Иеродиакон Иона (Сигида).

© 2013
Слава Богу за все!
ds

Сайт создан в системе uCoz