Чтобы пролить свет на некоторые тайны, связанные с новоявленным в 1579 году Казанским образом Богоматери, обратимся к истокам иконопочитания. Согласно учению восточной православной греко-кафолической церкви, происхождение всех чудотворных христианских святынь условно сводится к двум типам. Природа первых, нерукотворных, таких как знаменитый «Эдесский Образ Господа нашего Иисуса Христа» (прижизненное изображение Спасителя, присланное им царю Авгарю) и некоторых других — непостижима. Они имеют небесное происхождение, самим фактом своего существования свидетельствуя чудо. Ко второму типу культовых образов уже в раннем средневековье причисляли только иконы Девы Марии, созданные святым художником-евангелистом Лукой или, как описывает это в одной из своих дошедших до нас проповедей Иоанн из Эвбеи, привезенные волхвами.
Образы, сотворенные евангелистом Лукой, считались источником благодати еще в раннем христианстве. Такой боговдохновенный образ, воздействуя на молящегося перед ним, давал ощущение переживания личной встречи (как отмечалось многими), стирая границы между образом и изображением.
Во времена становления христианства, позднее возведенного в Византии в ранг государственной религии, велись споры о допустимости икон в качестве посредников между Богом и человеком. Потребность в иконах тогда была не столь велика. Не было четко сложившегося учения о моленном образе. Лишь средневековье выработало нормы облика иконы, открыв для верующего тот духовный мир, который византийцы называли ноэтическим (от греч. noesis — умозрение, мышление). Среди храмов во имя Марии «некоторые были настоящими святынями, а иконы, находящиеся в них, сделались прообразами всей восточной иконографии. К числу важнейших богородичных святынь Константинополя принадлежали:
— Богородица «Кариотисса». Один из первых храмов в Константинополе, был построен Киром, префектом города, в первой половине V века в честь чудотворной иконы Владычицы; при этой святыне жил величайший византийский религиозный поэт св.Роман Сладкопевец.
— «Мария Одигитрия» (то есть «Путеводительница»). Здесь, в храме Одигон, хранилась икона, по преданию, написанная св.Лукой. На ней Мария указывает на Своего Сына, Который есть путь. Здесь же находился также чудотворный источник, в котором Мария совершала исцеления, особенно слепых.
— Храм во Влахерне, величайшая и самая бесценная для цареградцев богородичная святыня. Построена в V в. в честь реликвии риз Пресвятой Богородицы (Мафориона). В алтаре собора находился образ Марии с молитвенно вознесенными руками и с сокрытым во чреве Иисусом.
— Храм Халкопратия (от халкос — медь, поскольку неподалеку находился медный рынок). В этом святилище хранился пояс Божией Матери.
— Храм «Зоодохос Пиги» (Живоносный источник) находится на окраине города, единственная ныне сохранившаяся святыня Константинополя, притягивающая толпы паломников. Центром ее является чудотворный источник, где совершаются многочисленные чудеса. В этом соборе Мария почитается прежде всего как Защитница и Покровительница города» (1, с.49).
К VI веку постепенно формируется государственный культ икон Богоматери, основой которого выступали все те же образы, созданные евангелистом Лукой. Сосредоточены они были преимущественно в г.Иерусалиме и других местах Святой Земли. На поиски их члены императорского византийского дома не жалели ни времени, ни средств (за исключением периода иконоборчества). Еще в VII веке отсутствует устойчивый тип образов и норм в иконописи. Каждая икона создавалась сама по себе, следуя своим собственным прототипам. «Знаменитая выставка икон Богоматери 1988 года выявила неожиданным образом различие в их формах, стиле, сюжетах. Видимо, тогда еще отсутствовали устойчивые типы образов и норм. Каждая икона создавалась сама по себе и следовала своим собственным прототипам. Это означает, что в этот период икона еще не обладала многими формальными канонами или, проще говоря, не были сформированы иконные стили», — замечает по поводу этого периода выдающийся немецкий искусствовед Ханс Бельдинг (2, с.136). Начало VIII века — интересное и одновременно загадочное время в иконографии Богоматери.
В Константинополе еще полыхают иконоборческие страсти, иконы уже в который раз изгоняются из церквей, за исходом этих страстей внимательно наблюдает не знающий еще разделения церкви западно-христианский мир. давший приют некоторым византийским христианским святыням. Разные свидетельства той поры говорят о том, что уже сложились пять известных, чтимых церковью изображений Богоматери, хотя мы не можем судить, за недостатком подтверждений, с которым из них достоверно связано авторство евангелиста Луки.
Феодор Лектор в своей церковной истории говорит о трех церквях Богоматери, основанных императрицей Пульхерией в период около 450 года. Две из них обладали знаменитыми реликвиями одеяний (риза и пояс Богородицы). Третья церковь, где позже почиталась икона Одигитрии, вероятно, хранила Образ Девы Марии Иерусалимской кисти св.Луки. В разгар иконоборчества выдающиеся греческие богословы отсылали иконоборцев к иконе св.Луки в Рим. Это делали три восточных патриарха, когда в 836 году писали императору Феофилу и среди двенадцати чудотворных образов упоминали пять изображений Богоматери, одно из которых Богородицей было одобрено и освящено при Ее земной жизни. В IX веке, точнее, к его концу, с восстановлением иконопочитания в Константинополе, названия храмовых икон отражают названия первых церквей Богоматери в городе. Из них первое место занимала Одигитрия — любимая икона византийского императорского двора. Она находилась в бывшем приюте путеводителей слепых, на месте которого в эпоху турецкого владычества над Константинополем был выстроен дворец султана. Само название Одигитрия означает "Путеводительница". Несмотря на бесчисленные списки с иконы, подлинник ее нам не известен, он исчез во время турецкого завоевания столицы Византии. Как на древних иконах Константинополя и Рима, полуфигурное изображение представляло Богородицу с младенцем Христом на Ее левой руке. Средневековые списки подчеркивали очевидный образ ходатайства Матери перед Сыном, выраженный Ее взглядом и жестом. Византийские предания связывали происхождение иконы с Иерусалимом и причисляли ее вместе с реликвиями одеяний Богоматери к святыням, которые императрица Пульхерия получила в ходе переноса почитания культа Богородицы из Святой Земли в Восточно-Римскую метрополию. Начиная с XII века Одигитрия — настоящая защитница Царьграда, как называли Константинополь все русские паломники. Они же рассказывали, что во время еженедельных процессий на икону снисходил Святой Дух. Аналогичны рассказы о еженедельном чуде с Завесой, когда на икону Богоматери, что во Влахернском храме, снисходил Святой Дух. Список с Одигитрии, принесенный в Киевскую Русь в XI веке, известен как Смоленская икона Божией Матери. К типу Одигитрии на Руси примыкают Тихвинская, Грузинская, Иерусалимская, Иверская, Седмиезерная и другие иконы. «Согласно археологическим изысканиям, в Константинополе было не менее 485 церквей, из которых 28 возведено во имя Христа, а 200 было посвящено Богоматери» (1, с.48). И хотя они относились к разным временам, богородичные храмовые иконы в них носили топонимический характер, то есть были привязаны к месту своего присутствия. Отдельные образы терялись во времени, их заново открывали и снимали с них списки. Весьма вероятно, что и прототипом Казанской была какая-то храмовая константинопольская икона.
По устоявшейся традиции образ новоявленной Казанской Богородицы также принято относить к типу «Одигитрия», как Петровскую (написанную, по преданию, в 1326 г. митрополитом Петром) и некоторые другие. Все они представляют собой погрудное изображение строгого иконографического типа Одигитрия — русской Смоленской. Одигитрия — основной иконографический тип, в котором лик Богоматери и Богомладенца не соприкасаются, Богомладенец Христос восседает на левой руке Богоматери, а правой рукой Богородица указывает на Христа как на путь, по которому мы все должны следовать. В этом и заключается смысл иконы «Одигитрия» как путеводительницы ко Христу. Принцип этот распространяется на все списки, реплики и варианты этой иконы. На Казанской же иконе изображение Пресвятой Девы огрудное, т.е. последние две отличительные и наиболее важные черты иконы «Одигитрия» отсутствуют — рук Богородицы не видно.
Первым, кто приписал Казанскую к типу «Одигитрия», был патриарх, тогда митрополит, Гермоген. Именно в его «Сказании о явлении чудотворной иконы Пресвятыя Богородицы во граде Казани» она впервые называется «Образом Пречистыя Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии Честнаго и Славного Ея Одигитрия». Явленная икона была поставлена в новооткрытом по повелению царя Иоанна Грозного Казанском Богородицком монастыре и обложена золотом и драгоценными камнями из царских сокровищ. Знаток церковных древностей профессор Казанской Духовной академии И.М.Покровский замечает по этому поводу: «Совершенно непонятно, почему могли назвать Одигитрией Казанскую, когда все тогдашние грамотеи, в том числе и летописцы, хорошо знали, что Одигитрией называется смоленская икона, перенесенная на Русь еще в 1046 году (список с Константинопольского подлинника и хранившаяся в Смоленске). Правда, Казанская явленная икона в «Сказании» Гермогена, а отсюда и в прологе называется Одигитрией, но не списком с Одигитрии. В объяснении такого названия казанской иконы осмеливаемся предположить, что составитель сказания, написанного через пятнадцать лет после явления иконы, назвал казанскую икону Пречистыя Владычицы нашея Богородицы честнаго и славного Ея Одигитрия по личному соображению» (13, с.22). И.М.Покровский замечает, что и первый монастырский каменный храм, основанный в 1594 году, и первая деревянная церковь назывались во имя Пресвятыя Богородицы честнаго Ея Одигитрия. «Но и тут сказался чисто личный взгляд на явленную икону. Впоследствии казанский монастырский храм никогда не назывался храмом Одигитрии, а назывался и называется просто храмом «Явления иконы Казанской Божия Матери». Говоря о каменном храме, сам митрополит Гермоген как бы вносит поправку в наименование первого деревянного храма. Название первого монастырского храма «храмом Одигитрии», как видно из гермогеновского сказания, принадлежит собственно Ивану Грозному, разрешившему его постройку уже после того, как было получено им «краткое сказание о явлении и чудесах новоявленной казанской иконы», которую, по первому впечатлению при «явлении», приняли за Одигитрию» (13, с.22) Ко времени обретения Явленной Казань уже имела две Смоленские иконы — Одигитрии и Умиления. Они стояли в церкви Спаса Нерукотворного над кремлевскими воротами («Списки с писцовых книг г. Казани 1566-67 г.», стр.20). Их, несомненно, знал митрополит Гермоген. На икону Умиления Явленная икона не походила, а с Одигитрией имела только общее сходство, почему и была принята за «Одигитрию». Но с одинаковым правом митрополит Гермоген мог назвать казанскую икону списком с Муромской иконы, принесенной в Муром из Киева, а затем перенесенной св.Василием Рязанским около 1291 года в Рязань, или списком с иконы Колочской-Можайской, Рязанской, Феодотьевской и некоторых других, похожих на икону Одигитрии, где Богомладенец изображен сидящим на левой руке Богородицы» (13, с.22).
И.М.Покровский приводит и другие соображения в объяснение неточного названия Казанской иконы Одигитрией. «Служба «Явлению» Казанской иконы Божией Матери (8 июля — ст.стиль) содержит в себе канон Одигитрии, составленный иноком Игнатием, впоследствии митрополитом Никейским (жил в начале IX в., дьякон великой церкви, автор жизнеописаний патриархов Тарасия и Никифора). Возможно, что этот греческий канон Одигитрии, внесенный в первую службу явлению Казанской иконы Божией Матери еще до составления сказания (Минея, месяц июль, 8-й день) послужил основанием на некоторое время упрочить за Казанской иконой название Одигитрии. Канон инока Игнатия гораздо ранее составления службы явлению Казанской иконы Божьей Матери лег в основание службы 28 июля (ст.стиль) — Празднование Одигитрии Смоленской в память возвращения Смоленска от Литвы в 1514 году. Канон сравнительно новой службы 28 июля на первых порах мог оказаться самым подходящим и для службы 8 июля — в честь явления Казанской иконы» (13, с.23). Далее автор отмечает, что «…Казанскую явленную икону при сходстве церковной службы, благодаря общему Игнатьевскому канону, в начале именовали Одигитрией, между тем во втором каноне — иных праздничных ирмосах службы 8 июля — равно как в рукописной службе, в стихирах на малой вечерне, почему-то не вошедшей в печатную минейную службу, но ярко выражающей сущность праздника Явления Казанской иконы, эта икона ни разу не называется Одигитрия. Интересно, что и св.Дмитрий Ростовский в своих минеях (июль) также не называет Казанскую явленную икону Божией Матери Одигитрией. В монастырской описи Свияжского Успенского Богородицкого монастыря от 1613 года среди нескольких икон Пресвятая Богородицы есть Пречистая Богородицы Одигитрии и Умиления, но ни одна не названа Казанской и только одна — образ Пречистыя Богородицы Новоявленныя. Очевидно, Казанская икона была известна тогда с именем «новоявленной», что явствует из описи Богородицкого женского монастыря, особенно среди казанцев, а не с именем «Одигитрии» (13, с.23).
«По письму, — пишет И.М.Покровский, — Казанскую явленную икону необходимо считать оригинальной. Только на ней мы находим грудное изображение Богоматери и поясное Богомладенца. Икона, где Богомладенец написан во весь рост, а Богоматерь имеет поясное изображение и в короне, причем у них видны все четыре руки, как на тобольской иконе, неизвестно почему называется Казанской. На Казанских иконах Божьей Матери такого письма не должно быть» (13, с.25).
Из сказанного явствует, что икону Казанскую Божией Матери нет достаточных оснований называть Одигитрией, тем более — считать ее списком с последней. Как же ее тогда называть? И.М.Покровский допускает, что «…можно, конечно, называть ее иконой Царицы Владычицы и Богородицы и Приснодевы Марии, честнаго Ея Одигитрия, но лишь в том общем смысле, в каком каждую Богородичную икону можно назвать иконой Одигитрии, т.е. Богородицы — Путеводительницы и Заступницы рода христианского» (13, с.25).
Казань стала местом, откуда распространялись по русской земле списки с подлинной явленной Казанской иконы. Распространяли их монастырские власти и Казанские иерархи, благословлявшие местными казанскими иконами знатных казанцев, приезжих лиц и делавшие иконами вклады в монастыри и храмы. Причем, как мы увидим далее, все эти списки разнились в деталях, сохраняя незыблемым лишь канон и стиль.
И.М.Покровский отмечает: «В приходно-расходной книге митрополита Казанского Тихона 1706 года читаем: «Октября в 27 день взято для благословления преосвященнейшему митрополиту бывающих у него приказных людей у соборного протодиакона у Григория Терентьева две иконы списки с подлинного образа Богородицы Казанския, дано 23 алтын — 2 ден. дано» (13, с.45).
Известно, что явленная Казанская икона Божией Матери, бывшая в Казани, никогда не подновлялась. Как святыня, она сохранялась под слюдой. Ее украшения были богаче, чем оклад Московской. «Самую же ту пречудную и чудотворную икону златом и камением дорогим и жемчугом великим предивне из царских сокровищ (которых тогда был хранитель Деменша Иванович Черемисинов) повелел украсить Благочестивый Государь, царь, великий князь Феодор Иванович, всея России самодержавец», — пишет в сказании митрополит Гермоген. Составитель сказания говорит, что когда Иван Грозный получил список с явленной иконы, то «царь с сыновьями дивились изрядному начертанию ее». Это значит, что присланная икона была не похожа на все ранее виденные царем. Ему ли, Ивану Грозному, ценителю и знатоку христианских святынь, было не знать основные богородичные иконы? Несостоятельным кажется утверждение, что явленная в Казани икона могла обгореть по краям, ее де искусно обрезали. Едва ли митрополит Гермоген умолчал бы об этом. Напротив, указал бы на это второе подтверждение чуда на казанском пожарище. Если бы явленная икона хоть в чем-то напоминала «Одигитрию» Смоленскую или была бы списком с нее, удивляться было бы нечему, да и едва ли тогда Иван Грозный прислал первую для нее золотую ризу. Федор Иоаннович лишь завершил украшение иконы, начатое отцом. Именно эта риза, точнее, ее куски, были найдены изрезанными на мелкие части в печи — недоставало лишь венца с бриллиантами во время обыска там, где квартировал похититель иконы, глава шайки Чайкин (Стоян) в 1904 г.
Работа И.М.Покровского «Печальная годовщина со дня похищения явленной чудотворной иконы Божьей Матери в Казани» была своего рода ответом на статью московского священника М.Романского, бездоказательно утверждавшего, что подлинная явленная икона была в Москве, а в Казани — список. Измышления М.Романского блестяще изобличенные И.Покровским, внесли немалую путаницу в вопрос о том, какую же икону Казанской Богоматери считать первой? Эта путаница пребывает, к сожалению, в умах некоторых исследователей и по сей день. М.Романский не был оригинален в своих заблуждениях. Например, профессор Киевской Духовной Академии Дмитриевский также отождествлял Московскую с Явленной. Конец в споре положили аргументы, приведенные И.М.Покровским, который знал Казанскую Явленную и в подлиннике и по фотоснимкам, о Московской же судил по изображению, приложенному в брошюре Г.З.Елисеева о Казанских иконах, издания 1849 г., о Петербургской — по описанию ее у А.А.Завьялова и со слов очевидцев. В изданной годом ранее брошюре, посвященной памяти похищенной иконы, И.М.Покровский пишет: «Всматриваясь в изображение Казанской, Московской и С.-Петербургской чудотворных икон, легко убедиться, что ни одну из них нельзя назвать списком с другой. Особенно отлична С.-Петербургская икона, которую даже неопытный глаз художника-иконописца отнесет к XVIII веку. На иконе, похищенной из Казанского женского монастыря, Божия Матерь изображена с преклоненной главою к Божественному Младенцу. Изображение Богоматери так называемое грудное, а потому не изображено ни одной руки Ее. Богомладенец представлен стоящим, по одежде препоясанным и с десницею несколько отклоненной в правую сторону, благословляющим с перстосложением древним, близким к двуперстию, причем благословляющая рука пред грудью и нижней частью шеи Богоматери. Глава Богоматери с круглым ликом склонилась почти к самой главе Богомладенца с волосами без пробора. Лик Богоматери обращен к молящимся совершенно прямо. Икона письма древнегреческого (читай: византийского — Г.М.), цвета темного; величина ее в ширину 5 вершков, в длину 6 вершков.
На Московской иконе изображение также грудное. Глава Богоматери с продолговатым лицом мало склонена к Богомладенцу и далеко не доходит до его главы. Благословляющая десница уже с совершенно правильным именословным благословением, в стороне от шеи и груди Богоматери. Вообще обе фигуры более выпрямлены и отклонены одна от другой. Волосы на голове Богомладенца имеют пробор справа налево; глава несколько обращена к Богоматери. По всему видно, что письмо Московской иконы новее и даже как будто не греческое; величина иконы в длину 6, в ширину 5 и три восьмых вершка. На Петербургской иконе изображение Божией Матери менее, чем поясное, высокой художественной кисти. Богоматерь на левой руке (руки не видно ни на Казанской, ни на Московской иконах) держит Богомладенца, десница которого со сложенными перстами приподнята для благословения; размер иконы 13 вершков в длину и 12 вершков в ширину. Самое письмо и размер Петербургской иконы говорят за то, что она список не с иконы, находившейся в Казани, а с иконы, вероятно, Московской, взятой за оригинал, быть может, по указанию Прасковьи Федоровны» (14, с.33).
Перейдем теперь к вопросу о греческом прототипе явленной иконы. Что же лежит в основе Казанской иконы Богоматери? К каким греческим корням восходит образ Явленной и восходит ли? Была ли она своеобразным византийским импортом в пределы Руси, или это создание византийских мастеров на Руси, или это собственно русский список с греческого оригинала? Известно, что византийские художественные традиции (типы и композиционные схемы) были до известной степени консервативны, но не были постоянны, эволюционируя в разные эпохи от античной символики до образов палеологовской чувственности, приобретая все более личностный характер. Это касается не в последнюю очередь и иконографии Богоматери. Почитание Богородицы как культ сложилось лишь к V веку. Это было время складывания иконографических типов. В Иерусалиме первое празднование дня памяти Богоматери — 15 августа. Чинопочитание этого дня включало уже многие ветхозаветные чтения, которые позже вошли в другие праздники в честь Марии. С V по VII в. складывались Успение (15 августа), Рождество Богородицы (8 сентября), Благовещение (25 марта), Зачатие Богоматери (9 декабря), Введение Богородицы во храм (21 ноября). Тогда-то и складывалась мариологическая символика, где центральное место уделялось рождению Христа, совершенного благодаря земной Деве (18, с.14-15). Детально эта символика разрабатывалась сторонниками иконопочитания в иконоборческую эпоху. Скорее всего, одной из причин иконоборчества были несовершенные каноны доиконоборческих икон, близость их к античным изображениям, изжившим себя, их схематизм и разнобой в разных частях христианского мира. Для почитателей икон образ Богородицы был выражением догмата воплощения, то есть предполагал допущение изображать как Спасителя, так и других святых. Первые сложившиеся иконографические типы Богоматери, как, например, Богоматерь Ноев Ковчег, Богоматерь — Скиния, Богоматерь — Трапеза и другие заявляют о себе в миниатюрах Смирнского фрагмента христианской топографии Косьмы Индикошюва, дошедших до нас в форме фрагментов, подшитых к знаменитой рукописи «Физиолога».
Ряд исследователей, в их числе В.Н.Лазарев, относят этот памятник к IX веку (11, с.89,244). Здесь впервые встречаются оформленные образы Богоматери, в числе которых тип Богородицы, сидящей на троне с Богомладенцем пред чревом, Кипрско-Печерский, Мария с Богомладенцем на правой и левой руках — Одигитрия и Дексиократуса. Есть также тип Богоматери Гликофилусы «Ласкающей». Н.П.Кондаков скептически относился к этим миниатюрам, полагая, что «миниатюрист набрал их здесь без всякого разбора и какого-либо соответствия с требуемыми символическими параллелями в манере позднегреческой живописи» (8, с.44). Но ряд современных исследователей усматривает в них некий отправной стандарт для последующих вариаций основных Богородичных типов. В том числе здесь просматривается подгрудный тип Одигитрии, видимо, уже начавший распространяться в восточных церквях (8, с.44).
IX век — сложное время в истории Византии. В 842 году умирает последний недоброжелатель иконопочитания — византийский император Феофил, только на смертном одре узнавший, что домашние его — сторонники иконопочитания. Феодора, жена его, еще тайно, при жизни мужа, ввозит из Сирии, Иерусалима и Египта иконы, в том числе образ Пресвятой Девы. Заметим, что тогда, в IX веке, тип Одигитрии еще только складывался. Не было единой строгой композиции образа. Тогда-то и появляется в Константинополе необычный образ Пресвятой Девы Иерусалимской, ставшей прототипом Казанской. Это мнение возникло в XIX веке. Впервые его высказал Г.З.Елисеев — первый церковный историк Казанской Духовной Академии, автор многих работ по церковной истории, большинство которых, к сожалению, погибло навсегда. Мнение это разделялось и рядом других ученых и даже вошло в известный в XIX в. труд о Казани М.Пинегина, правда, в слегка искаженном виде. «Впоследствии утверждали, что образ Пречистой Девы, обретенный девицей (Матроной), был список с чудотворного образа, вывезенного из Иерусалима в Константинополь Евдокиею, супругою греческого царя Феофила» (12, с.371). Здесь явная путаница, ибо женой Феофила в IX веке была Феодора, либо подразумевался другой Феофил, из Антиохии (IV век, Сирия), который, по преданию, получил образ, писанный св.Апостолом Лукой, Евангелие и книгу Деяний Апостольских после того, как принял веру Христову. Вероятно также наложение другого исторического предания, по которому около 450 года императрица Евдокия, жена императора Феодосия Младшего, привезла из Иерусалима древнюю икону Одигитрии. Насколько мы знаем, к V веку иконографический тип Богоматери еще не сложился и уж никак не мог быть чем-то близким к Казанской, манера исполнения которой более поздняя. Иерусалимскую (Казанскую) икону отличает от другого подобного типа особый поворот головы Богородицы и особое положение Богомладенца. Божия Матерь на Казанской иконе изображена с головой, преклоненной к Сыну Ее. Богомладенец представлен с благословляющей десницей. Лик Богородицы излучает любовь. В Ее светлых очах отражается задумчивость не суетная, не тревожная, а тихая, материнская, и бесконечное милосердие. Глаза Богомладенца — живые человеческие глаза, смотрящие выше земного, в детском их выражении виден разум взрослого человека, а в детской нежности — сила Божественная, лик Его исполнен Божественной красоты. И.М.Покровский отмечал перстосложение Богомладенца как «близкое к двуперстию, причем благословляющая рука пред грудью и нижней частью шеи Богоматери». Между тем Н.П.Кондаков в числе точных черт типа Одигитрии называет следующий: «Предвечный Младенец обращен лицом (на три четверти) к зрителю или молящемуся и правою, протянутой рукой благословляет, — при этом, начиная с XI столетия, двояким благословением: или именословно, или, что чаще всего, троеперстно…» (10, с.193). Этот признак указывает, что явленная Казанская икона Богородицы, во всяком случае, ее тип, восходит ко времени до XI века. Не просматривается в Казанской и палеологовская чувственность. В средневизантийском искусстве проявилось новое, сознательное обращение к древним прототипам доиконоборческой эпохи. На иконе из монастыря Св.Екатерины на Синае рубежа XI-XII в. над сценами христологического цикла (чудес и страстей) помещен регистр с изображением знаменитых чудотворных икон Богоматери, святынь Константинополя, один из циклов образов Марии этой эпохи. Их здесь пять. По сторонам представлены Богоматерь «Ласкающая» с эпитетом Влахернитисса («икона Влахернской церкви»), Одигитрия (икона церкви монастыря Одигон), Богоматерь Заступница Агиосоритисса (икона капеллы Агиа Сорос Холкопратийской церкви) и еще один образ Богоматери Заступницы с эпитетом Химеутисса (икона Константина Багрянородного из церкви Св.Димитрия). Последовательность их предполагает, что все они выступали как символы литургического чинопоследования — два первых образа символизировали предназначенность Младенца к жертве, предуготовления к литургии, а образы справа — ходатайственную молитву на литургии, возношение молитв Церкви к Христу и Богу Отцу за спасительное причащение жертве и окончание литургии. Этот цикл интересен для нас тем, что для лика Богоматери уже в XI веке вновь используется схема изображения античной трагической маски из доиконоборческих времен. «Брови Марии под острым углом приподняты и сведены к переносице, глазницы увеличены и затемнены, угла рта опущены, крупный нос словно переломлен в переносице, что усугубляет драматическую экспрессию. Использование театральной маски в качестве прототипа в византийском искусстве отмечено К.Вейцманом в изображении лика Иоанна Предтечи на мозаике базилики Синайского монастыря VI века» (8, с.112). Античная традиция использования трагической маски в доиконоборческий период — почти повсеместная, будь то мозаика, фреска или иконопись. «Подобные антикизирующие приемы для передачи внешнего выражения эмоций, особенно трагических, присущи искусству конца XI-XII века, когда они проникли в собственно христологическую иконографию. Отражение страстной символики широко распространилось в эту эпоху, что воплотилось именно в образах Богоматери» (8, с.113). Многие дошедшие до нас образцы византийской иконографии эпохи Комнинов-Ангелов несут на себе отпечаток этой античной традиции. Это обстоятельство заставляет исключить греческий прототип Казанской Явленной из эпохи средневизантийского искусства. Остается лишь узкий коридор — IX-конец XI века, когда не похожий ни на какие другие образы прототип иконы Пресвятой Девы Иерусалимской попадает в Константинополь, но не получает широкого распространения, а сосуществует с другими на равных, примыкая к типу иконы из храма Одигон. Интересно, что X.Бельдинг относит все списки, близкие к Одигитрии, к одному десятилетию около 1100 года, усматривая в них близость по выразительному повествованию, да и по характерной психологической трактовке (2, с.322).
Подытоживая, все вышесказанное можно свести к следующим выводам:
1. Мы не можем атрибутировать явленную Казанскую икону Божией Матери ввиду ее отсутствия, но мы можем судить о ней по усредненному лику списков. На списках с явленных икон мастера писали: «В меру и подобие чудотворного образа». Лик Явленной не пересекается ни с одним из похожих, он оригинален. Его нельзя отнести ни к средневизантийскому, ни к поздневизантийскому периоду бытования Казанской иконы Божией Матери.
2. Явленная икона Божией Матери Казанской была необычным феноменом для московской Руси XVI века, не случайно с нее заказывали списки, а сам Иван Грозный и его дети «дивились ее изрядному начертанию».
3. И.М.Покровский отмечает перстосложение Богомладенца как «близкое к двуперстию», но еще не двуперстное, которое складывается только к XI веку.
4. По свидетельству И.М.Покровского, на явленной иконе «Лик Богоматери обращен к молящемуся совершенно прямо». Поэтому древние списки с иконы, учитывающие этот существенный признак, являются наиболее близкими к оригиналу. Этому, например, отвечает Ватиканский список.
5. Прототипом новоявленной Казанской иконы Божией Матери был храмовый образ, известный в Константинополе. Время его создания — X-начало XI века. Близкий к типу Одигитрии, он сложными путями попадает в Московскую Русь и оказывается в мусульманской Казани либо как предмет культа тайных христиан, либо как военный трофей, учитывая то, что в период Казанского ханства Казань была одним из центров международной торговли.
Прошло сто лет, но вопрос, действительно ли явленный Казанский образ погиб от рук святотатцев в 1904 году, продолжает будоражить умы людей. Давно ушли в небытие и те, кто прямо или косвенно был причастен к похищению святыни, и те, кто по горячим следам пытался разобраться в хитросплетениях этого дела. Остались версии, домыслы, слухи.
Показания грабителей на суде, настаивавших на факте сожжения иконы, были весьма неубедительны. Это обстоятельство уже тогда, в 1904 году, породило первую версию, что явленный образ, скорее всего, был продан старообрядцам. Она заслуживает внимания. Старообрядческих толков в Казани той поры было множество. Казань была тогда одним из центров старообрядчества, и влияние их на местную светскую власть было велико.
В 1950-1952 году послушница игумении Софии монахиня Агафия рассказала архиепископу Сергию (Королеву) хранившуюся ею тайну о том, что грабители похитили не явленную в 1579 году икону, а один из ее точных списков. Еще задолго до кражи игуменией Маргаритой, напуганной несколькими попытками похищения явленного образа, было введено правило: на ночь заменять подлинную икону списком. Каждый вечер после закрытия храма подлинник вынимался из-под ризы и сопровождался в покои игумении, а наутро возвращался на прежнее место. Этот ритуал был произведен и накануне той злополучной ночи. Утром же, когда плачущие монахини обступили настоятельницу, она необычайно спокойно сказала им: «Не плачьте, сестры, Божия Матерь с нами». При даче свидетельских показаний на суде поведение игумении Софии также было удивительно спокойным. Ее больше заботило, по рассказам присутствующих, возвращение драгоценного оклада, чем самой иконы.
Дело о похищении Казанской продолжалось вплоть до 1914 года. По воспоминаниям монахини Марии (Борисовой), ее дед в послереволюционное время работал на одном из казанских заводов вместе с бывшим участником преступной группы того дела 1904 года. В разговорах он клятвенно утверждал, что после кражи икона ими не была уничтожена, но о том месте, куда ее переправили, помалкивал.
Предание о том, что украден был не явленный образ, а его список, продолжает жить. При закрытии Казанского Богородицкого монастыря в 1932 г. Казанский образ, что заменил собой исчезнувший, похищенный подлинник, был перенесен в кладбищенский храм Ярославских Чудотворцев, где он находится и поныне. Бытует мнение, что это и есть образ древней Явленной. И все же, несмотря на его очевидную древность, искусствоведы относят его к XVIII веку.
Итак, все, что связано с историей Казанского явленного образа, кажется, способно породить больше вопросов, чем ответов. Только время и дополнительные исследования, возможно, помогут разрешению сомнений и вековых тайн.
Почти десять лет ежегодно работала в монастыре Святой Екатерины, что на Синае, экспедиция университетов Принстона и Мичигана (США). Сенсацией в мире искусствоведения вообще и византинистики в частности стало открытие нескольких тысяч практически неизвестных икон Византии разных эпох, произведений искусства эпохи крестоносцев. Все это составляло реликварий монастыря — дары паломников разных времен, по пути в Иерусалим сворачивавших к Горе Моисея, что над монастырем, — знаменитому месту Неопалимой Купины. Дары в этот монастырь и составили его сокровищницу, до последних лет почти не изученную и не описанную.
Опубликован пока лишь первый том с описанием этого сокрытого византийского наследия (редактор Курт Вайцман). Публикации последующих томов позволят заново переписать всю историю византийской живописи. И, хочется надеяться, приоткроют завесу и над тайнами Казанской.
1. Баргосик Г. Богородица в богослужении Востока и Запада. — М.,
2003.
2. Бельдинг X. Образ и культ. — М., 2002.
3. Гермоген (митр). Сказание о явленной чудотворной иконе Пресвятые Богородицы во граде Казани — Казань, 1871.
4. Дмитриевский А. В честь какой иконы Казанской Б.М. установлен праздник 22 октября // Труды Киевской Духовной Академии. — 1905.
5. Завьялов А. Чудотворная икона Казанския Божия Матери в Санкт-Петербурге // С.-Петербургский духовный вестник — 1985. — № 16,18,20,22,24,25.
6. Известия по Казанской епархии. — 1892., №17., С.474.
7. Елисеев Г.З. Казанская чудотворная икона Божьей Матери // Православный Собеседник. — Казань, 1858 — Ч.3.
8. Кондаков Н. Иконография Богоматери. Т.2.
9. Лазарев В. История византийской живописи. — М., 1986.
10. Пинегин М. Казань в ее прошлом и настоящем. — СПб., 1890.
11. Покровский И.М. Печальная годовщина со дня похищения явленной чудотворной иконы Божьей матери в Казани. — Казань, 1906.
12. Покровский И.М. Явленная Чудотворная Икона Казанской Божьей Матери. — Казань.1904.
13. Романский М. Где находится подлинная чудотворная явленная икона Казанской Богоматери // Московские церковные ведомости. — 1904 — №50-52; 1905. — №4-5.
14. Сто великих сокровищ. — М., 2000.
15. Чугреева Н.Н. Дивеевская святыня или какая икона находится в Ватикане // Мир Божий. — 2001. — №1.
16. Этиногоф О. Образ Богоматери. — М., 2000.
17. Weitzmann К. The Monastery of Saint Catherine at Mount Sinai. The Icons. Vol.1 From the Sixth to the Tenth Century. — Princeton, 1976.
 |
[ Вверх ][ Содержание ][ Книги ][ Чтение ][ Главная ] |  |
Примечания:
Дорогой читатель, прошу Ваших святых молитв за рр.Б.Илия, Марию и сродников. Спаси Господи.
Copyright © 2003-2004
Слава Богу за все!
Webmaster: ds